Совсем недавно был в Китае.

Это были долгие разговоры обо всем в кругу руководства КАСМО (Китайская академия современных международных отношений — прим. ИМХОклуба). Выше в политической аналитике в Китае структуры нет. Уединенная государственная резиденция в горах у Желтого моря. Время было. Ничто не отвлекало. Не было никакой связи, и это сделало возможным долгое-долгое общение обо всем. Для того и собрались. Спал в сутки хорошо если два часа.

Сначала был очень древний действующий даосский монастырь на горе Лаошань. Это настроило общение на нужную глубину.

В последний вечер в резиденции пропал свет, и мы непроизвольно заговорили о главном. Среди этого главного была тема новой индустриальной революции, которая сейчас развернулась в мире. Англосаксы опять, как 200-300 лет тому назад, вырываются в технологиях вперед с таким отрывом от остального мира, что впереди все «шансы» у планеты получить новую колониальную эпоху, новые опиумные войны и прочие прелести столкновения продвинутых и отставших.

Всплыл вопрос, как Китаю вписаться в эту новую индустриализацию. Через какую технологию? Нужна какая-то своя, связанная именно с китайской культурой технология, которая даст Китаю силу выстоять в глобальной конкуренции сейчас. Надо буквально лет за 10-15 изобрести нечто столь же важное для человечества, каким когда-то стал паровой двигатель, или ядерный реактор, или процессор...

Это новой изобретение должно вырасти из китайской культуры, и его должно быть невозможно украсть или захватить. Это должно быть нечто дающее реальное могущество, и оно должно происходить из набранного за много тысячелетий культурного гумуса. Отсюда. Возможно, даже в прямом смысле из Шаньдуна, и даже, может быть, прямо из монастыря с горы Лаошань...


Небо было чистым. Море словно светилось. Звезды были в необычных для меня созвездиях, и они были яркими. Горы были видны несмотря на ночь — и они были очень приятными. Не несли в себе агрессии и войны. Китай вообще в своей глубине очень миролюбив.

Я предложил подумать про создание такой глобальной технологии на базе китайской иероглифической письменности. Обвел рукой все вокруг и сказал: а если мы все это — горы, море, небо, звезды, нас — увидим как иероглифический текст? Иероглифы позволяют записать все вокруг не через фиксацию слова и его звучания, а через смысловую, семантическую запись. Надо только понять правила чтения и значение каждого из иероглифов, которыми мы обозначим вот эти реальные вокруг нас море, горы, небо, звезды.

И если мы не ошибемся с правилами, если мы правильно составим и познаем правила чтения этого текста, тогда мы получим на выходе знание о реальном мире, минуя стандартную европейскую науку, минуя эксперимент как критерий знания.

Мы потом долго обсуждали эту мысль. Я прикидывал, возможно ли построить на ее основе технологию. Китайцы обращали внимание на иное, более на смысл их письменности.

Один из них, специализировавшийся много лет на изучении Европы и Европейского союза, сказал: нам ничего не надо изобретать, наши мудрецы давно все написали, еще несколько тысяч лет тому назад. Нам надо только правильно понять, что же они написали. Правильно понять их тексты и всю семантику, связанную с этими людьми.

Это были слова, сказанные не в банальном ключе, а при обсуждении новой индустриальной революции и как Китаю не только избежать новых опиумных войн, но и выстоять в создании нового знания в целом, в новом глобальном научно-технологическом пространстве.


Я ответил, что Китай сейчас переживает беспрецедентную эпоху в своей истории. Никогда в истории Китай не выходил за рамки своей географической зоны настолько широко и принципиально. Впервые в истории Китай базирует свою экономику на присутствии на разных континентах. Впервые Китай не замкнут. Это само по себе потрясение для Китая.

Но впереди еще большее потрясение для этой культуры — это превращение в ведущего на планете производителя технологий и знаний. Раз Китай принял на себя миссию стать глобальной научной лабораторией, перейти к этому состоянию из нынешнего состояния глобальной мастерской. Раз Китай на это решился, значит, и привычные за много тысячелетий формулы идентичности тоже скорее всего потребуют пересмотра.

Эти люди были, разумеется, готовы говорить на таком уровне. Они очень сильны духовно и очень умны.

Один из этих людей спросил, как я оцениваю долгосрочные риски для Китая от принятого Китаем курса на превращение в глобального научно-технологического лидера. Я ответил, что просчитать их точно пока не могу. Но надо предлагать миру свою научно-технологическую глобальную пирамиду — отталкиваясь от своей идентичности и наработанного историей культурного слоя. Скорее всего, Китай несет в мир гармонию и мир. Это — не воинственная культура. Но это и не совсем женственность. В Китае есть источник силы, который надо оформить в технологию столь же масштабную и органичную для Китая, как полеты в космос выступают для России, а процессор — для нынешних США.

Может быть, иероглифическая письменность даст возможность получать знание, минуя дорогостоящую фазу эксперимента и производства. Если это получится, тогда человечество сможет выйти в космос почти мгновенно и расселиться там. Ибо сейчас не видно достаточных ресурсов для такого взрывного пространственного космического расширения. Ресурсной базы планеты и человеческих культур недостаточно для быстрого прорыва вовне. А между тем экологические риски от быстрого развития науки и технологий нарастают, и вероятность глобальной Фукусимы становится все серьезнее.

Примерно на этой стадии беседы в горах починили кабель, и в резиденции вновь зажегся свет. Море стало видно хуже. Звезды тоже при ярком свете фонарей стали видны еле-еле. Горы словно пропали. Но беседа продолжилась и перешла в подвал, где было настроено караоке, начались песни...