Есть ли в Украине фашизм? Можно ли назвать украинский политический режим диктатурой? Споры на эти темы, которые вызывают столько эмоций в социальных сетях, вероятно, являются самой бессмысленной тратой времени для жителей нашей страны.
 

 
Три года назад, во время первых столкновений на Донбассе, множество людей не верили в существование визитки лидера «Правого сектора» Яроша, высмеивая ее в тысячах ироничных постов. А сегодня похожий документ нашли у его охранника, который тяжело ранил таксиста, не пожелавшего отвечать на приветствие «Слава Украине!». И это уже не вызывает ни у кого не малейшего удивления, поскольку безнаказанные преступления правых давно вошли в число обыденных происшествий.

Сколько дискуссий вызывало когда-то невинное слово «хунта» — которое, вообще-то, всего лишь означает в иберийской и латиноамериканской традиции группу людей, захвативших власть в результате переворота. А сейчас идеолог евромайдана Сергей Лещенко совершенно открыто пишет о том, что наши правители пришли к власти «на крови», узурпировали в своих руках все силовые и информационные ресурсы страны, нарушают законы и игнорируют конституцию.

Как бы ни называть такое правительство, всякий легко узнает в нем типичные черты авторитарных латиноамериканских режимов.
 

---

Которые, кстати, тоже жили за счет кредитов, любили устраивать веселые карнавалы для иностранных туристов, и — при любых своих преступлениях — оставались рукопожатыми для лидеров демократического свободного мира.
 

---

Не спорьте, если кто-то отказывается видеть в нашей стране катастрофический рост влияния ультраправых, которые во многом срослись с властными структурами, а иногда даже подменяют собой утративших монополию на насилие силовиков.

Не тратьте время на тех, кто не замечает политических репрессий, не желая причислять к таковым уголовные дела за красные флаги и «коммунистические» цитаты в социальных сетях, или за протесты против войны; кто не видит проблемы в вандализации памятников или в государственной политике исторического ревизионизма.

Эрих Мария Ремарк когда-то описал этот тип людей в образе богатого немецкого еврея, который наотрез отказывался верить в нацистский террор — уже после начала преследований своих соотечественников. И вы легко узнаете в его словах аргументы, которые наверняка встречались вам в «Фейсбуке» в бесконечном потоке «хохлосрачей»: вплоть до заявлений о том, что жертвы правых сами виновны в том, что с ними произошло:
 

«Поверьте мне, сейчас совсем не так уж плохо, как говорят. Я знаю это из надежных источников... Между нами говоря, евреи сами виноваты во многом из того, что сейчас происходит! Это говорю вам я, а я знаю, что говорю! Многое, что они делали, совсем не нужно было делать!.. Нужно быть объективным! Ненавижу, когда люди все пытаются свалить в одну кучу. Ну а то, что какому-нибудь человеку или определенной группе людей приходится тяжело, — это объясняется жесткой политической необходимостью. На высоту поднимается национальное достоинство. Разумеется, не обходится без перегибов, но так всегда бывает вначале. Вы только посмотрите, каким стал наш вермахт! Это нечто особенное! Внезапно мы снова превратились в полноценную нацию!»
 

Аргументы для осознания нашей объективной действительности может дать только сама жизнь.

Тем, кто пострадал от беспредела националистов или от репрессивных практик декоммунизации, кто побывал в «тайных тюрьмах» или потерял работу за сомнительную идеологическую позицию, не нужно доказывать, что в Украине системно нарушают права человека, а правая угроза отнюдь не является страшилкой кремлевских СМИ. Остальные воспринимают подобные новости на уровне информационного шума, доверяя пропаганде — пока, в один прекрасный день, им не приходится прочувствовать на себе диктат власти.

Миллионы вполне лояльных к ней украинцев, которые демонстративно сторонились политики, столкнулись с этим после указа СНБО, который наложил запрет на популярные социальные сети (как раз там, где шли споры о фашизме и диктатуре), поисковые системы, почтовые службы, продукты антивирусных лабораторий и даже бухгалтерскую программу.
 

---

Эти аполитичные люди получили урок, который им еще много раз повторят — можно долго не замечать тиранию, но она все равно вломится к тебе, если ты будешь покорно терпеть то, что происходит вокруг. Через двери или компьютерный монитор.
 

---

Введение массовой цензуры в интернете стало качественным скачком, который вывел нарушения прав человека на новый, более серьезный этап. А он явился следствием многочисленных запретов и ограничений, которые постепенно накапливались в стране в последние три года, не встречая никакого серьезного сопротивления внутри общества.

Масштабные антисоциальные реформы, системные нарушения прав оппозиции, формирование черных списков изданий, фильмов и книг, «охота на ведьм» и принудительная украинизация шли все это время сплошным потоком.

Но большинство украинцев предпочитали верить пропагандистской риторике о священной борьбе против врагов нации, или были запуганы, не желая сопротивляться. Проще было не замечать нарастания этой политической энтропии, самоуспокоительно убеждая себя в том, что гроза пройдет мимо, и все как-то образуется само по себе.
 
 


 
Всё это правое безумие — безнаказанное насилие, оруэлловское стукачество, риторика ненависти, агрессивный исторический ревизионизм, преследования и цензура — были изначально запрограммированы в идеологической и политической программе евромайдана.

Некоторые шокированные граждане старательно делают вид, что все могло пойти по-другому. Однако их с самого начала предупреждали о всех последствиях, объясняя, что из змеиных яиц не выседеть лебедей, и националистическое движение может дать в случае своей победы только антидемократический, реакционный, нетерпимый к инакомыслию режим, который превратит борьбу с врагами народа в средство контроля над ограбленными людьми.

Но три года назад многие посмеивались над такими прогнозами, и никто не поверил бы тогда в запрет «Одноклассников» и «Контакта». Как и сейчас мало кто понимает, что власть может пойти по пути интернет-цензуры гораздо дальше — вплоть до показательных уголовных дел за пользование санкционными соцсетями, попыток запрета анонимайзеров или борьбы с ютубом, где так много вражеской пропаганды. Ведь один чиновник уже обещал вычислять за нее по ай-пи.
 

---

Самым трагичным последствием «революции достоинства» стала беспрецедентная в современной украинской истории ликвидация гражданских свобод и криминализация сопротивления политике власти.
 

---

Украинцы никогда не были такими инертными и бесправными, а власть, несмотря на ее нулевые и минусовые рейтинги, никогда не позволяла себе с таким цинизмом игнорировать мнение народа, бравируя наворованным богатством из электронных деклараций.

Достаточно вспомнить историю с попыткой блокирования файлообменника ex.ua, который удалось отстоять в 2012 году, сравнив ее с нынешней ситуацией, когда пользователи интернета не зовут никого на площадь, а обсуждают лазейки, чтобы втихую обойти запрет. Или горячо поддерживают ограничительную инициативу.

Война и националистическая истерия позволяют держать общество в строгой узде — все робкие попытки подняться на протест закончились запугиванием и обвинениями в измене. Частные армии «добробатов» служат надежной силовой гарантией для их спонсоров, «порохоботы» имитируют общественное мнение, а лояльные правозащитники предпочитают игнорировать большинство правонарушений, списывая их на издержки тяжелых времен войны.

Захватившие власть политики попросту не хотят ее отдавать, несмотря на все провалы, преступления и скандалы. А недовольные люди ничего не могут с этим поделать.

Все это служит хорошей иллюстрацией к известной цитате репрессированного у нас Маркса: «нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие». С тем уточнением, что в украинском случае это насилие было групповым и продолжается уже третий год.

Спорить не о чем — а многим скоро будет и негде. Конечно, в Украине нет никакой «хунты», фашизма и диктатуры. А у вас не будет свободного доступа к любимым сетям, которые давно стали отдушиной и важной частью жизни миллионов людей.

Если, конечно, на улицы не выйдут миллионы протестующих украинцев.