---

В ходе мероприятий Экономического Форума в Санкт-Петербурге Владимир Путин анонсировал идею нового интеграционного образования — «евразийского партнерства» РФ и Китая и призвал союзные государства ЕАЭС и ШОС присоединяться к данной инициативе.
 

---

Подобные идеи сочетаются с целями внешней политики Республика Беларусь, которая давно и последовательно стремится к укреплению сотрудничества с КНР, находящегося на уровне «всестороннего стратегического партнерства» в иерархии дипломатических отношений официального Пекина.

Именно Китай является для Беларуси основным донором проектов индустриальной модернизации, все большее значение приобретают связи в области военно-промышленной кооперации.

В свою очередь интерес китайской стороны к Минску обусловлен прежде всего транзитным потенциалом нашей страны, который планируется использовать в качестве «ворот на запад» сухопутного маршрута глобальной китайской инициативы «Экономический пояс Шёлкового пути».
 
С учетом того, что для стран Центральной Азии КНР уже многие годы является ведущим торгово-экономическим партнером, практическое закрепление поворота на восток Союзного государства России и Беларуси будет свидетельствовать о том, что будущее Евразийского экономического союза напрямую сопряжено с будущим проекта «Экономический пояс Шёлкового пути» (ЭПШП).

При этом представляется целесообразным вынести за скобки рассуждения о рисках и возможностях подобного «сопряжения» для стран ЕАЭС, а предлагается обратить внимание на ряд внутрикитайских вопросов, от решения которых во многом зависит успех ЭПШП.

В первую очередь это проблематика Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР), который является не только энергетической и сельскохозяйственной кладовой Китая, но ключевым хабом сухопутного маршрута ЭПШП.
 

Экскурс в историю
 
Само слово «Синьцзян» («новая граница» или «новая территория») как обозначение административно-территориальной единицы Цинской империи появилось в обиходе во второй половине 18-го века, когда маньчжуро-китайские войска захватили северную часть Уйгурии.

Необходимо отметить, что уйгуры и иные коренные народы, проживающие на территории Синьцзяна (казахи, дунгане, монголы, киргизы и пр.) не приняли этнически и религиозно чуждых завоевателей. На протяжении второй половины 18-го — первой половины 20-го веков произошло около 400 крупных и мелких восстаний, в которые помимо мотивов национально-освободительной борьбы был также серьезно вплетен религиозный фактор исламского сопротивления.

В 30-40-х годах 20-го века китайское правительство фактически не контролировало регион Синьцзяна, что в итоге привело к провозглашению независимой Восточно-Туркестанской Республики (ВТР) в г.Кульджа 12 ноября 1944 года.


Однако договоренности между СССР и Китаем, подписанные в августе 1945 года, поставили крест на идее суверенного уйгурского государства.

Советский Союз не только обязался «не вмешиваться во внутренние дела Китая», но оказал существенную помощь в подавлении уйгурского национального движения.

Ветеран советской разведки генерал-лейтенант Павел Судоплатов в своих мемуарах писал, что «специальным приказом Сталина на моего заместителя Эйтингона было возложено проведение операции по оказанию содействия органам безопасности Компартии Китая в подавлении сепаратистского движения уйгуров в так называемом Восточном Туркестане, более известном как Синьцзянский район КНР».



Задержание лидера казахских повстанцев Северного Синьцзяна Осман-батыра силами Народно-освободительной армии Китая. 1950 год, музей г.Кульджа.


Интересно, что победившие в Китае коммунисты формально провозгласили события в Синьцзяне «частью китайской революции» и пригласили делегацию Восточно-Туркестанской Республики в Пекин, однако при перелете самолет потерпел катастрофу, в результате которой пассажиры и экипаж погибли. Новая делегация от ВТР оказалась на редкость сговорчивой и согласилась на вхождение республики в состав образуемой в те годы КНР.

Так в результате советско-китайских договоренностей 1 октября 1955 года в составе Китайской Народной Республики был образован Синьцзян-уйгурский автономный район.
 

СУАР сегодня
 
На настоящем этапе СУАР считается в КНР регионом повышенной геополитической значимости. Такое восприятие объясняется наличием богатых запасов нефти (30% от общих запасов КНР), газа (34% от общих запасов КНР), угля (40% от общих запасов КНР), а также географическим положением области, имеющей общую границу с 8-ю странами региона.

С учетом планов руководства КНР по развитию «Экономического пояса Шёлкового пути» СУАР приобретает ключевое значение для китайского государства как «западный форпост» данного проекта.
 
В последние два года политическую обстановку в СУАР можно охарактеризовать как относительно стабильную. Правительству Китая удалось частично сбить волну исламского экстремизма и уйгурского сепаратизма, осуществляя последовательные действия по интеграции национальных меньшинств в систему социально-экономических отношений КНР.

Существенную роль также играют усилия китайских властей по стимуляции развития СУАР, повышению благосостояния местного населения, либерализации религиозной жизни, а также поддержанию безопасности в регионе.
 
С 1997 года руководством КНР реализуется программа ориентированной помощи СУАР, основной задачей которой является повышение уровня жизни местного населения. Программа является приоритетной для китайского государства, вследствие чего выполнение поставленных задач контролируется Государственным Советом КНР.

В мае 2010 года в СУАР было проведено рабочее заседание КПК, которое, вероятно, будет иметь историческое значение. В ходе совещания внимание партийных руководителей особым образом акцентировалось на необходимости повышения уровня жизни местного населения, что, по замыслу китайских экспертов, должно лишить уйгурских террористов социальной базы поддержки.
 
 

По результатам на территории СУАР реализуются следующие меры:
 
— введение обязательного 9-летнего образования;
 
— ликвидация безграмотности;
 
— улучшение эффективности работы административного аппарата;
 
— активизация политики по привлечению национальных кадров.
 

 


Одним из принципов государственной политики КНР в отношении СУАР является принцип «опережающего развития» региона.

Например, согласно указаниям китайского правительства, затраты на образование в среднем по стране должны быть не ниже 4% от ВВП, а в СУАР эти расходы составляют 6%.

Показатели темпов роста китайской экономики в краткосрочной перспективе прогнозируются на уровне 6% в год, между тем в СУАР этот прогноз составляет 9%.
 
Кроме того, итогам 2014 года Синьцзян занял шестое место в КНР по объему ВВП, а в 2015 году ВВП СУАР составил 1 трлн. юаней, что выше показателя 2014 года — 920 млрд. юаней.

Всего, по информации «Уолл-стрит джорнел», за период с 2010 по 2015 год власти Китая инвестировали в инфраструктуру СУАР 2 триллиона юаней (300 млрд долларов), построив шесть аэропортов, 8400 км железных дорог и 7155 км автомагистралей.



Строительство ветки железной дороги Урумчи-Ланьчжоу. Протяженность — около 3 тысяч километров, планируемое время прохождения — около восьми часов.

 
В настоящее время удалось добиться существенного роста показателей заработной платы, которая в среднем составляет 23 тысячи юаней для городского населения и 9000 юаней для сельских жителей.

При этом статистика безработицы фиксируется на уровне 3,17% от работоспособного населения СУАР.

 

Эти результаты во многом достигаются административными методами:
 
— образовательные программы предполагают обязательное обучение местного населения китайскому языку (в то время как ханьцы изучают языки национальных меньшинств);
 
— крупным компаниям, занятым в регионе, вменено в обязанность обучение местных специалистов с последующим предоставлением рабочих мест для национальным кадров, в том числе по специально отведенным квотам.
 

 

Существенным изменениям подвергается также хозяйственно-экономический облик региона: в настоящее время на сырьевой сектор приходится 56% ВВП СУАР, в то время как 34% образуются за счет промышленных предприятий, сосредоточенных в индустриальных парках.

В то же время параллельно с развитием индустрии предполагается создание в СУАР нефтегазовой базы Китая.
 
Еще одной тенденцией современного развития СУАР является активизация внешнеполитической деятельности, что связывается как с «политикой открытости», так и с ключевым значением автономного района в ходе реализации проекта ЭПШП.

В этой связи особое внимание уделяется образовательным программам, направленным на подготовку лояльных специалистов для государств-соседей, в первую очередь стран Центральной Азии.

В настоящий момент в университетах Урумчи (столица СУАР) обучаются 6800 иностранных студентов, около 70% из которых представляют центральноазиатские государства.
 

Угрозы безопасности
 
Таким образом можно констатировать, что правительство КНР осуществляет курс на опережающее развитие СУАР с учетом понимания ключевого значения данного региона для западного маршрута ЭПШП.

Одновременно ряд специалистов считают, что многонациональный Синьцзян по-прежнему остается «миной замедленного действия» для Китая. При этом существует мнение, что США в своей «стратегии сдерживания КНР» способны стимулировать дестабилизацию Синьцзяна для оказания давления на Китай с северо-западного направления.
 
Основным экстремистским группированием, угрожающим государственной безопасности КНР, является Исламское движение Восточного Туркестана (ИДВТ). Данная структура тесно связана с террористическими группировками ИГИЛ, «Аль-Каида» и официально признана террористической организацией на уровне ООН.

Тем не менее, по некоторым данным, политический офис движения (Туркестанская исламская партия) находится на территории Турции, а финансовые центры базируются в США, откуда по различным схемам проводятся транзакции в пользу уйгурских террористов.



Китайская полиция патрулирует улицы города Кашгар (СУАР).

 
Необходимо отметить, что несмотря на беспрецедентные меры безопасности в СУАР, а также жесткие действия в отношении террористов в рамках государственной политики «трех зол», специальным службам КНР до настоящего момента не удалось разгромить исламистское подполье.

С 2011 года боевиками Исламского движения Восточного Туркестана было совершено 7 террористических актов на территории СУАР и срединного Китая, последняя акция террористов произошла в Урумчи 22 мая 2014 года. За указанный период времени жертвами боевиков стали около 80 человек, более 200 получили ранения.

В Синьцзяне к традиционным способом совершения террактов с использованием взрывчатки и смертников-джихадистов добавляется еще и местная специфика, связанная с активным применением нападающими холодного оружия, массовыми ножевыми атаками.

Например, одно из самых зверских преступлений было совершено боевиками ИДВТ 1 марта 2014 года, когда группа из десяти вооруженных ножами уйгурских сепаратистов устроила резню на вокзале города Куньмин, убив 29 человек и ранив свыше 100.

Особое внимание обращает на себя также тот факт, что в большинстве случаев объектами атак террористов были железнодорожные вокзалы, что явно объясняется стремлением сорвать планы Пекина по использованию СУАР в ЭПШП.
 

Дополнительным риском безопасности в этой ситуации является активная вовлеченность радикальных кругов исламских государств Турции, Саудовской Аравии в вопросы «поддержки единоверцев» в СУАР.

Подобная обстановка наряду с заметным усилением позиций НАТО в Средней Азии создает теоретическую возможность для формирования широкой антикитайской коалиции с целью оказания давления на КНР под предлогом защиты «прав национального меньшинства».

Несколько лет назад лидер Туркестанской исламской партии, приравниваемой Пекином к ИДВТ, Абдулла Мансур, на уйгурском языке дал краткое телефонное интервью агентству Рейтер, в котором заявил, что Китай является не только врагом его организации, но и врагом всех мусульман, а война с Китаем — «священный долг для правоверных».

То есть очевидна попытка определенных сил направить против Китая не только не только движение уйгурского сепаратизма, но весь исламский радикализм, трансформировав повестку борьбы с Китаем от национально-освободительного движения до общеисламского джихада.
 
Однако на настоящем этапе правительство КНР достаточно успешно купирует подобные вызовы, удачно сочетая политику «твердой силы» с принципами «опережающего развития» в СУАР, что составляет в целом позитивный прогноз будущего как для Синьцзяна, так и для проекта ЭПШП в целом.