В начале апреля случилось неизбежное, но от этого не менее приятное событие: служба государственной безопасности прекратила дело против участников Вселатвийского родительского собрания, которое состоялось 31 марта 2018 года.

На собрании люди делились мыслями о том, как противостоять реформе образования, а чуткое ухо бдительных сотрудников тогдашней полиции безопасности старательно все записывало. Через несколько недель не менее шести выступавших стали подозреваемыми либо лицами, в отношении которых ведется уголовный процесс. Фабулу дела рассказала одна из жертв – журналистка Алла Березовская.

К двоим было применено предварительное заключение – Владимира Линдермана вчетвером схватили на улице, повалили на землю, провели обыск. Через два дня судья разрешила его арестовать. К счастью, апелляционная инстанция это решение отменила, Владимир год находился под подпиской о невыезде, а потом и она была отменена.

А Александра Гапоненко и хватать не пришлось – он незадолго до того был арестован по другому делу. То дело сейчас в суде, а процесс по родительскому собранию прекращен и в отношении него.

Конечно, самое естественное сейчас – выпить за успех нашего безнадежного дела, как любили шутить советские диссиденты. Но еще важнее другое – ответить достойно.

Мы же прекрасно понимаем – все подобные дела не являются добросовестными ошибками. Дескать, хотели, как лучше – разоблачить страшных врагов отечества, не позволить им компрометировать славную реформу образования, призывая народ к бунту.

В данном случае получилось как всегда, потому что цель у СГБ, как бы она себя ни называла, одна: запугать русскоязычную часть общества, убить в ней способность к сопротивлению.
 

И очень важно отбить у них охоту повторять такие антиконституционные выходки. Для этого виновных надо наказать. Или, как минимум, заставить оправдываться. При этом широко освещая в обществе происходящее.

Мне уже дважды доводилось быть под преследованием по политическим делам. Однажды дошло до суда, который меня оправдал, другой – так же, как сейчас, закончился прекращением дела. Хочу поделиться опытом и призвать не повторять моих ошибок.

Первое, что надо делать прямо сейчас – требовать ознакомиться с делом. Пока оно не закрыто, следователи любят все засекречивать. Теперь этот запрет рухнул, но уголовно-процессуальный закон дает только 10 дней на ознакомление с момента получения извещения.

Совершенно не случайно решение было принято накануне пасхальных праздников, когда почта четыре дня не работала. Ничего страшного: отсчет должен идти от момента получения письма. Если сэкономили на заказном – придется верить фигурантам, что почта шла долго. Карантин, нельзя посещать СГБ – это отговорка, преступников продолжают ловить, так пусть и их права соблюдают.

Когда я пришел знакомиться с делом, то на меня очень давил следователь. Тот самый г-н Булс, который вел и нынешнее дело. Подгонял, не разрешал выписывать. Конечно, это неприятно. Поэтому лучше, если есть такая возможность, придти с адвокатом. В присутствии защитника цербер станет сдержаннее.

Я рассказал о содержании дела, упомянув все фамилии, которые из него узнал – и прокурора, и экспертов, охотно меня разоблачавших. Кстати, один из них, историк Ритварс Янсонс, с тех пор далеко пошел. Он стал депутатом Сейма. А его супруга, Инара Мурниеце, вообще второе лицо в государстве.

А вот дальше я сделал ошибку: не написал жалобу руководству. Потому что целый год никаких следственных действий не проводилось. Легко ли мне сидеть под статьей? Обвинение разрушилось – сразу закрывайте процесс, не мурыжьте невиновного.
 

Если начальство не сочтет нужным наказывать следователя, надо писать выше – министру внутренних дел. И еще генпрокурору пожаловаться на надзирающего прокурора, почему мер не принял.

Я – человек простой, поэтому решил не судиться о компенсации морального ущерба. Но сейчас уголовный процесс был возбужден и в отношении депутата Европарламента Татьяны Жданок. В прошлом году у нее были очередные выборы. Разве на репутацию кандидата в депутаты не влияет, что она находится под уголовным преследованием? Наверняка какая-то часть избирателей отвернулась. Поэтому здесь моральный ущерб несомненен.

Обязательно надо судиться и Владимиру Линдерману. Он ни за что ни про что просидел в тюрьме две недели, это уж точно заслуживает компенсации. Ему надо подать и еще две жалобы. Пусть оценят, нет ли в действиях следователя состава преступления в соответствии со статьей 293 Уголовного закона.

Эта статья предусматривает лишение свободы до года за незаконное задержание, если оно произошло из мести или других личных причин. Мстить Линдерману у СГБ основания были – он столько раз уходил от их преследования, оставляя в дураках. И личных причин для неприязненных отношений хватало – иначе просто не объяснить силовое задержание 60-летнего человека, до тех пор всегда добровольно являвшегося на допросы. Господину Булсу нравится держать людей под дамокловым мечом – пусть примерит на себя.
 

Еще одну фигуру нельзя оставить без внимания. Арестовать следователь сам не может, это делает следственный судья. Вот у его руководства и надо спросить – а почему это он согласился с доводами следствия? Апелляционная инстанция ведь сумела разобраться и освободила.

Заодно пусть проверят, почему та же судья дважды соглашалась держать за решеткой Гапоненко, а потом отпустила. Прошло еще почти два года – что такого страшного за это время совершил Александр, что его следовало томить в тюрьме? Вообще, при всем уважении к латвийскому суду в целом, следственные судьи – явно его слабое звено. Пользуясь тайной следствия, они не задумываясь, соглашаются с арестами, ничего не объясняя. Надо учить.

Теперь дальше. Пресса очень охотно всегда рассказывает о задержаниях противников режима. А вот о прекращении уголовных дел пишет куда меньше. Поэтому фигуранты статей должны попросить, чтобы и этот факт стал достоянием общественности. Во всяком случае, о прекращении моего дела «Латвияс авизе», скрежеща зубами, написала.

Не могу не отметить – сегодня обстановка более благоприятная, чем в 2018 году. Тогда задержания и аресты активистов стали системой. Помимо Гапоненко и Линдермана побывать за решеткой пришлось и Илье Козыреву, и Юрию Алексееву. Но их суд, к счастью, арестовывать не стал. Кстати, процесс против Козырева сейчас тоже прекратили.

А в 2019 году единственное дело подобного рода против Александр Филея вообще обошлось без задержания. И без демонстративных проволочек – оно уже в суде. Конечно, Филей тоже не виновен, как и прочие фигуранты, но его хотя бы не мурыжат годами. В общем, надо давить дальше, чтоб неповадно было.
 

И наконец, последнее. Говорю многократно, но приходится повторить. Люди, не пишите доносов в охранку!

Вот на-днях мой фейсбучный друг, интеллигентный миролюбивый человек, возмущается: где-то в одном из рижских микрорайонов некие наглецы разбрасывают листовки с призывом убираться из Латвии тем, кого не устраивает роль латышского языка в нашей стране. Просит, чтобы жители написали жалобу в СГБ.

Есть ли в такой листовке состав преступления? Вероятно, есть. Могут ли поймать и наказать поганцев? Вполне. Но жаловаться все равно нельзя. Просто потому, что сама по себе СГБ куда опаснее, чем хулиган с листовкой. И жалуясь туда, мы признаем ее правоохранительным органом, который стоит на службе закона. Тогда как она закон постоянно нарушает, преследуя заведомо невиновных.

Давайте приведем пример из лихих 90-х. Типичная для тех пор ситуация: кто-то взял в долг и нагло не отдает, при этом деньги транжирит. Суды не работают, управы нет. Но известно, что есть рэкетиры, которые могут призвать к порядку нахала, если с ними поделиться.

Можно ли прибегнуть к их услугам? Конечно нет. Даже если бандит микрайонного значения готов вам помочь бескорыстно. Рэкет преступен, поощрять его нельзя. Пусть лучше мерзавцы разбрасывают гадкие листовки – а мы про это расскажем, характеризуя славные нравы в нашей стране. И про депутата Шноре, знатока поведения вшей, надо рассказывать миру, а не стучать на него.

Защита свободы слова в Латвии – важнейшая задача общества. И те, кто на нее покушаются, должны быть париями, с которыми никакое общение не возможно. Тогда, может быть, ситуация изменится – неприкасаемым быть никому не хочется. И молодые полицейские задумаются, стоит ли преследовать инакомыслящих – нельзя ли найти более достойную службу Родине.
 

---

baltnews

---