Латвия движется по пути дегуманизации медицины. Минздрав разрабатывает правовое регулирование «последней воли» тяжелобольных, не совместимое с клятвой Гиппократа.

Министерство здравоохранения Латвии и Латвийское общество врачей работают над правилами, согласно которым будет исполнена последняя воля пациента, если тот не захочет, чтобы его возвращали к жизни и реанимировали. При этом процесс отказа от реанимационных мероприятий планируется максимально упростить.

Чтобы пациент мог однозначно выразить свою последнюю волю, будет достаточно зафиксировать его пожелание в системе «Э-здоровье» или через сайт Latvija.lv, пишет газета «Сегодня» со ссылкой на министра здравоохранения Илзе Винькеле («Новое единство»). По словам главы Минздрава, это избавило бы человека от необходимости всегда иметь при себе, например, нотариально заверенный документ, в котором тот просит не реанимировать его в случае наступления критической ситуации.
 

На мой взгляд, это серьезный шаг в сторону дегуманизации латвийской медицины путем легализации эвтаназии. И что еще хуже, это путь к легализации эвтаназии принудительной или насильственной.

Эвтаназией называют приближение смерти больного по его просьбе какими-либо действиями или средствами, включая прекращение искусственных мер по поддержанию жизни. Эвтаназия относится к проблемам, мнения по которым очень резко расходятся. И если одни страны законодательно закрепляют «право на смерть», то другие запрещают эвтаназию в любом виде.

Не стану здесь входить в рассуждения об эвтаназии как таковой. Для меня лично «право на самоубийство» — один из самых сложных экзистенциальных вопросов. Не пытаясь его разрешить здесь и сейчас, ограничусь указанием на требование безусловной добровольности ухода из жизни через эвтаназию. Но о какой доброй воле, о каком свободном выборе можно говорить в случае, когда человек тяжело и тем более безнадежно болен?
 
Урегулирование вопроса о последней воле пациента защитило бы от стресса и необоснованной ответственности родственников человека, заявила президент Латвийского общества врачей Илзе Айзсилниеце. Мол, в семье не всегда имеется единое мнение о том, продолжать ли поддерживать жизнь больного, и не всегда мнение родственников соответствует интересам пациента.

Какая забота о потребителях медицинских услуг в эпоху их дефицита и вздорожания! Как говорится, все во имя человека: по словам г-жи Айзсилниеце, декларирование своей воли через интернет позволило бы облегчить положение тяжелобольных, не желающих мириться с качеством своей жизни, а кроме того, «такой сервис» (Айзсилниеце называет это услугой!) позволил бы скорректировать больному свою волю в случае необходимости, причем совершенно бесплатно.
 

Посмотрите, какое у нас отзывчивое и дружественное государство. Оно готово безвозмездно, то есть даром, предоставить человеку ускоренную отправку на тот свет.

И всякая «необоснованная ответственность» снимается с самого человека, с его родных и близких, с врачей и Минздрава, с Латвийского государства, наконец. Спите спокойно, живые и мертвые.

К тому же какая экономия для бюджета! Доза снотворного и яда всяко дешевле правильного лечения. А какие заманчивые перспективы для незаконного обогащения, какое искушение для тех, кто будет принимать решение, помогать больному в принятии решения и принимать решение вместо больного.

Зная, как функционируют подобные сервисы, можно не сомневаться в том, что даже бездушная машина («Искусственный интеллект») поучаствует в надлежащем оформлении «последней воли», защищая «от стресса и необоснованной ответственности» всех на свете.
 

Просчитывают ли законодатели риски от возможных, вероятных и неизбежных ошибок и злоупотреблений? Смею думать, что они их не только не учитывают, но и закладывают.

Г-жа Айзсилниеце манипулирует сознанием, склоняя общество к согласию с легализацией эвтаназии. Но именно потому, что «в семье не всегда имеется единое мнение о том, продолжать ли поддерживать жизнь больного, и не всегда мнение родственников соответствует интересам пациента», именно потому, что не всегда интересам пациента соответствуют и действия врачей, да и всей нашей системы здравоохранения, нацеленной в лучшем случае на экономию бюджетных средств, а в худшем — на извлечение выгоды, следует максимально ограничить пользование «правом на смерть».

Стоит только однажды допустить законность эвтаназии, как сфера ее практического применения начнет расширяться. «Окно Овертона» в этом вопросе следует держать наглухо закрытым, оставляя замысел самоубийства и исполнение этого замысла целиком на совести самоубийцы. Никаких индульгенций.
 

Нельзя мириться с существованием лазеек для безнаказанного устранения нежелательных лиц, к какой бы имущественной прослойке они не принадлежали.

Общество должно противиться дальнейшей дегуманизации государства и такой важной отрасли нашей жизни, как медицина.
И единичные медицинские убийства ведут к тому же самому, демонстрируя нам общее направление развития европейского либерализма, эволюция которого однажды уже привела к нацизму. Осенью 1946 года Нюрнбергский трибунал осудил этот путь и в целом, и в частностях.

Отрезвленное ужасами войны человечество на время опомнилось, но снова стало забываться в угаре экономических трудностей. Однако будем помнить слова клятвы Гиппократа, которой клянутся будущие врачи:  

---

---