Нынешний кризис, тянущийся в вялотекущем режиме с 2008 года, получил массу трактовок и прогнозов своего развития. Среди них выделяются две полярные крайности: оптимисты видят обычный краткосрочный капиталистический кризис, пессимисты предполагают суперкризис, фундаментальный провал всей капиталистической системы, достигшей своих пределов роста.

У обеих точек зрения есть недостатки.

С одной стороны, нельзя не замечать, что классический капитализм претерпел за XX век несколько серьезных метаморфоз: с одной стороны, он вынужден был скорректировать свою хищническую социальную политику — прежде всего под идеологическим и военным давлением соцлагеря.

С другой стороны, технологический прогресс позволяет генерировать нарастающее множество новых товаров и услуг, которые способны находить для себя платежеспособный спрос согласно теории «голубых океанов».


Возникший в последние десятилетия мощный постиндустриальный сектор произвел радикальный передел пирога прибавочной стоимости: львиная его доля отошла к экономике знаний и сервиса, а промышленной переработке, и уж тем более сырьевому сектору достаются жалкие объедки.

Уже сейчас прибыль Apple в десятки раз превышает прибыль сырьевых гигантов с мировым именем.

Одним словом, яйцеголовые оказались на вершине пищевой цепочки современного бизнеса, и такое положение дел, похоже, надолго.

Означенный технологический раздел заметен даже географически: передовые богатые страны оставили у себя область знаний, технологий, моды, зарабатывая на этом гигантские деньги. А в бедную мировую периферию вытеснен сырьевой и перерабатывающий сектор.

 

Но в условиях глобального рынка реальный контроль над всей технологической цепочкой сохраняют западные финансово-промышленные группы при помощи «экономики брендов», поскольку именно так можно минимизировать риски для всего бизнеса, а заодно оптимизировать затраты за счет вынесения трудоемких участков в бедные страны.

Безудержная гонка производства товаров и услуг остро нуждается в постоянно растущем платежеспособном спросе. В результате еще один постиндустриальный сектор экономики — финансовый — изобрел массу инструментов, мультиплицирующих платежеспособный спрос.

Наиболее скандальный пример — пирамида деривативов, надувшая финансовые пузыри благодаря иллюзии бесконечного роста цен и спроса на рынке недвижимости.

Все это сопровождалось безответственным поведением финансовых властей ведущих стран мира, самоустранившихся от разумного управления новыми рискованными рынками и продуктами. В итоге финансовый кризис перерос в долгосрочный кризис доверия по всему миру.

Инвесторы до сих пор чувствуют себя неуверенно  и не спешат наращивать свою активность. Потребители боятся завтрашнего дня и не желают увеличивать расходы. В итоге рост глобальной экономики затормозился на многие годы, а сам процесс глобализации столкнулся с нарастающим встречным трендом регионализации, когда группы стран выстраивают протекционистские барьеры и играют в «экономический национализм».

Такова картина современной мировой экономики крупными мазками.

 

Для Беларуси, маленькой индустриальной страны, ориентированной на экспорт, еще предстоит найти свой путь между Сциллой глобализации и Харибдой регионализации, выискивая решение проблемы почти полного отсутствия сырьевого сектора и недостаточного объема экономики знаний.

Именно эти вопросы являются ключевыми для белорусской экономики, а не замусоленные за четверть века лозунги о неких «структурных реформах» (читай — о распродаже госуимущества за бесценок в пользу иностранных игроков), доставшиеся в наследство современному белорусскому диссидентству от их советских предшественников.

Наличие собственного сырьевого сектора и расширение экономики знаний при обязательном сохранении индустриального потенциала, позволило бы запустить в Беларуси устойчивую экономическую модель, способную обеспечивать хозяйственный и социальный рост в долгосрочном горизонте времени.

Главным достоинством такой модели была бы способность изобретать и производить уникальные продукты для платежеспособных рынков.

Высший пилотаж — научиться мобилизовывать платежеспособность этих рынков в нужный момент. Тогда Беларусь из перерабатывающего цеха СССР превратилась бы в открытую экономику полного хозяйственного цикла с передовым технологическим укладом.

 

Если эти задачи не будут решены — страна неизбежно превратится в ресурс для других экономик и уйдет с мировой сцены на страницы учебников истории.

Осознание задач такого масштаба, разработка адекватной дорожной карты и управление изменениями под силу только государственному механизму, разнонаправленный частный бизнес слишком близорук и корыстен для осознанного достижения подобных целей.

Однако одно не исключает другого: государство должно сохранять контроль над системообразующими активами, намечать тренды, проводить индикативное планирование, а реализовать единый план должна многоукладная экономика, в которой для всех форм собственности должны быть созданы равные конкурентные условия.


Если касаться конкретики, то сырьевая проблема Беларуси может решаться за счет создания или покупки коммерческих предприятий, занимающихся добычей ресурсов в других странах.

Беларусь уже пытается выводить на мировые сырьевые рынки собственные предприятия (разработка нефтяных месторождений в Венесуэле, Эквадоре, Иране), а также покупать иностранные активы (два года назад приобретена российская нефтяная компании «Янгпур»).

Упор в разрешении сырьевого вопроса неизбежно придется делать на дружественные страны с удобной логистикой доставки сырья, выстраивая технологические цепочки из совместных предприятий с перекрестным владением активами — так, чтобы рвать связи было невыгодно ни одному участнику.

 

Как ни крути, но серьезной альтернативы Российской Федерации в этом вопросе не существует, что и подтвердили многолетние белорусские попытки разнообразить свой сырьевой вектор.

Вторая проблема — расширение экономики знаний — решается массированным инвестированием в подготовку специалистов для высокотехнологичных отраслей экономики с их гарантированным трудоустройством на белорусских предприятиях любой формы собственности.

И если рабочие места уже создаются в Парке высоких технологий, индустриальном парке «Великий камень», БелАЭС, то качество образования в Беларуси необходимо срочно и серьезно повышать, в том числе за счет увеличения финансирования образовательной сферы, а также приглашения талантливых специалистов из других стран.

Благо, нарастающая дестабилизация во всем мире делает белорусскую стабильность важным конкурентным преимуществом на поприще хедхантеров.


Отдельно стоит вопрос рынков сбыта.

В условиях глобального кризиса платежеспособный спрос неизбежно сокращается, и для его оживления пока не изобретено ничего более действенного, чем масштабная война. 

 

Возможно, к этому все и идет. И наличие у Беларуси мощного ВПК и армии в этом контексте выглядит абсолютно не лишним.

Имеются, однако, варианты расширения платежеспособного спроса и без кровопролития. Но для этого придется активно работать с потенциальными рынками сбыта, а следовательно, не удастся избежать участия в процессах глобализации и регионализации.

Прежде всего следует осмыслить экономическую модель потенциальных рынков сбыта (как внутренних, так и внешних) в ресурсоориентированном ключе, когда на них инвентаризируются незадействованные природные, человеческие, инвестиционные ресурсы, намечаются цели и программы их освоения, и под эти программы производится канализированная эмиссия денег.

Причем каждая программа может иметь свой индивидуальный контур денежного обращения, и, возможно, даже свои индивидуальные деньги. Как показала практика XX века, это позволяет избежать выплескивания денег на потребительский и иные рынки с последующим разгоном инфляционной спирали.

Если ресурсы осваиваются и вводятся в народнохозяйственный комплекс согласно плану, то эмиссия получает необходимое обеспечение в виде вновь созданных активов, материальных ценностей, услуг, и товарно-денежный баланс в финансовой системе безболезненно восстанавливается.

 

Прозрачное планирование и управление рисками на государственном уровне, не исключая репрессивные меры — гарантия предотвращения афер наподобие деривативной.

Идеально работает такая модель на достаточно обширном пространстве, наделенном серьезными природными ресурсами, обладающим мощной индустриальной базой, населенным людьми с близким цивилизационным кодом.

Причем эти люди должны быть высокообразованными и способными разрабатывать уникальные продукты и услуги, конкурентоспособными как на внутреннем, так и на внешнем рынке.


Вывод напрашивается следующий: Беларусь должна максимально интенсивно включаться в интеграционные процессы как на территории бывшего СССР, так и на всем континенте. Отстраненное ожидание, попытка зарыть голову в песок, неизбежно растворит Беларусь среди более мощных игроков, а активная работа в сфере интеграции даст шанс сохраниться и усилиться, стать в долгосрочной перспективе авторитетным субъектом мировой политики и экономики.