---

Продолжение. См. ☞ Часть 1

---

Если бы вы спросили о партийной политике идеологически подкованных китайских товарищей, услышали бы что-то вроде
В принципе, так и есть.



Всегда доброжелательный и прижмуренный товарищ Си, малиновые губки бантиком. Опытного физиономиста, меня сразу заинтересовал этот типаж. Небесное спокойствие касается его лица. Именно так, небесно и спокойно, с видом деревенской бабки на завалинке, несколько отстранённо, вежливо и бесстрастно, с тигрово-философской ленцой, которую в силу хорошего воспитания не демонстрирует очень уж явно, исполняет он свою роль предводителя этакой мощи.

Всем своим видом товарищ Си демонстрирует нам оригинальный тип правителя, тигрового философа на троне. С ленинско-конфуцианским прищуром.

Тот ещё укротитель в компании своего одинаково выкрашенного в радикально чёрный цвет Политбюро. Да-да, неизменный радикально чёрный. Итальянцы, французы и даже немцы, замечаю, в последнее время тоже пристрастились красить волосы, маскируя седину. Смотрится не айс и только, стареющие молодящиеся мужчины.
 

Той ироничной зловещести, которой обладают собравшиеся вместе пожилые китайцы, прищуренные, улыбчивые, хищные, аккуратно выкрашенные в инкубаторное воронье крыло, измельчавшему человеку Запада уже не достичь.

Фото reuters.com

«Интересно, кому из них, по должности, кладутся на стол распечатки разговоров с твоего сяоми или хуавэя?» — всегда задаюсь я вопросом, рассматривая благожелательно-непроницаемые физиономии членов Политбюро. Да-да, наверняка они и в наших смартфонах лазят, — они же их делают.

Путь извилист, перспективы светлые

Скорость и умение, с которыми освоено китайцами совершенно новое для них производство, не могут не поражать. Больше поражают, пожалуй, лишь темпы, с которыми страны бывшего СССР избавляются от своей фундаментальной науки и технического наследия Страны Советов. Ну что ж, каждому свой тренд.

Особый путь Китая, какой он? Принято считать, что исключительно прагматичный. Но нет, здесь очень хорошо понимают, что не бывает успешного прагматизма без колоссальной фундаментальной основы.

Самые престижные факультеты — математические. Причём речь идёт именно о чистой математике, той самой, что сегодня тихо умирает у нас.

Дух истории, он не выветрился здесь ни из узеньких улочек, ни из старческих морщин. Но исторический онанизм здесь не в чести.

Наши любят много и занудно рассуждать о вековой истории Китая. Поблестеть своей не всегда блестящей эрудицией перед китайцами, знаем-де и хунвейбинов, и династию Тань. При этом слово «хунвейбины» не всегда произносят правильно, и чаще всего ожидаемого душевного отзыва не получают.

Так происходит не только потому, что китайцам не по нраву, когда об их богатом прошлом рассуждают чужеземные гои.
 

Дело в том, что у китайца, помимо прошлого, есть стремительное настоящее и головокружительное будущее. Именно эти две вещи занимают его больше всего.

Это в бывшем СССР, в тихом упадке, делать нечего, кроме как спорить по десятому разу про дедушку Сталина. В стране с древней историей к нашей зацикленности на прошлом относятся довольно иронично. Что было, то было; важнее то, что будет, и то, что есть.

Пресловутый Мао — был, он часть истории, выбрасывать его оттуда глупо, облизывать тоже глупо — всё поздно; да и сама история в прошлом, Будда с ней.

А вот, например, тридцать семь космических запусков у нас за прошлый год, и смартфоны в моде с гибкими экранами, а при этом в некоторых деревнях всё ещё в дырку какают. Неравномерно строимся, неравномерно растём, но какими темпами! Это что ж такое в конце концов выстроится? Захватывает дух.



Also, в бешеном движении в будущее движущей силой как раз являются упомянутые уже китайские контрасты, разность потенциалов между анодом и катодом, о которой так мудро рассуждал покойный Джемаль. В китайском обществе катод и анод присутствуют наглядно и очевидно; есть откуда скакать из шашек и куда скакать в дамки.

Эклектическая гармония

Не менее наглядно и очевидно, тем не менее, присутствует и традиция в общественном менталитете. Мы многое не знаем о нём, и многое в нём устроено действительно мудро.

Один мой добрый китайский друг рассуждал как-то, что плохого начальника у них можно критиковать и снять на собрании коллектива.
 
Слово за слово выяснилось, что на собрание помимо работников предприятия приходят пенсионеры, ничем не обременённые, сплочённые и авторитетные. Именно к ним обращаются работники, когда их не устраивает руководство. Пенсионеры запросто могут поставить на вид, а то и обратиться куда-нибудь повыше.

Когда-то я определил Китай как общество потребления с железным коммунистическим скелетом. Дэн Сяопин, как известно, в поте лица штудировал работы Ленина времён НЭПа. Как видим, у этого общества ещё и томик Конфуция в руке. А путь его осеняет Будда.
 

Кстати, руководителю госпредприятия действительно сложнее, следят и за его дресс-кодом, и за доходами, не дай бог напялить какое-нибудь слишком дорогое кольцо. На подчинённого внимания не обратят, руководитель же всегда на виду.

И, коль уж речь зашла, о пенсионерах. Пенсии в Китае таки есть, хотя и не везде — в городе, большей частью, иногда весьма внушительные. Китайский старик нетороплив, медитативен, обладает рядом привилегий. Часто выпендривается. Любит наводить порядок и поучать молодёжь. Наиболее распространённая поза — созерцание, заложив руки за спину, не без общей важности в фигуре.

Многие ходят с красными повязками, присматривают за порядком, потому что их слушаются. По утрам и вечерам легионы бодрых стариков на улицах слаженно и стройно занимаются ушу.



В какой-нибудь битком набитой многолюдности, автобусной или вокзальной, старик может вдруг уступить вам место. Отказываться не нужно, это его знак гостеприимства в отношении бестолкового бледнолицего иностранца.
 

---

---