К нам едет президент

Собственно говоря, прибытие Билла Клинтона в Минск было не первой поездкой президентов Соединенных Штатов в Минск. В 1974 году здесь побывал Ричард Никсон. Это были времена «холодной войны», и вот тот визит был действительно из ряда вон выходящим событием. 

Напряженность была очень велика. И что бы избежать провокаций, в лесу вдоль дороги, по которой должен был въезжать в столицу БССР Никсон, расставили охрану. В Минск по этому случаю стянули оперативных сотрудников КГБ со всей республики. При этом телохранители президента США предупредили, что если заметят вдоль дороги что-либо подозрительное – откроют огонь без предупреждения. Советской охране в лесу было строжайше приказано – маскироваться так, что бы американцы даже и тени вашей не видели. Президентский кортеж проехал из аэропорта в Минск без происшествий.

Визит Клинтона в январе 1994 года был событием другого порядка. Он считается первой официальной поездкой главы Америки в уже независимую Беларусь. Кажется, у постсоветских республик не было в то время лучших друзей на планете, чем США. Они выступали тогда в роли «мудрых учителей» и авторитетных патронов – учили «заблудшие» в социализм страны как жить дальше.

Рецепты, выданные тогда, например, в области экономики, уже привели ее к краху. Закрывались приватизированные предприятия, не выплачивались зарплаты, росли цены, коррупция и организованная преступность зашкаливали. На улицах Гомеля, Минска, других белорусских городов случались перестрелки и лилась кровь.  

Вспыхивали, как порох, межнациональные конфликты. Но постсоветской правящей элите до всего этого дела не было. Сколачивались «из воздуха», а на деле – из разграбленного бывшей общенародной собственности миллионные состояния. А вот средств на лечение ликвидаторов и детей, заболевших после катастрофы на Чернобыльской АЭС, не хватало. Вместо социальных программ на головы простых людей обрушивались  тонны демагогии и лжи.

На этом фоне визит американского президента в Минск подавался как событие эпохального значения.



«За Сомали они нам еще ответят…»

Я, в то время еще очень молодой социальный активист, ко всем президентам мира относился отрицательно. И визит главы Белого дома в РБ у меня особого восторга тоже не вызывал. Еще недавно мы проводили пикет у посольства США с требованием освободить американского анархиста Тони Кени, осужденного к тюремному заключению за первомайскую демонстрацию. Но мне позвонил Евгений Васильевич Мурашко, сопредседатель Гомельского стачкома и лидер местного независимого профсоюза «Конфедерация труда Беларуси»:

— Юра, надо съездить в Минск на встречу с Клинтоном. К нам обратилась семья Голынских, у них маленький ребенок тяжело болен. Мальчику нужны деньги на лечение. Большие, у нас такие никто не пожертвует. Хотим просить у президента США. У него будет встреча с молодыми белорусскими политиками, мы тебя туда записали. Сами бы поехали, да морщины придется утюгом разглаживать. В общем, сможешь  передать Биллу Клинтону письмо? 

Помочь ребенку – святое дело. И я согласился. Надел костюм, в котором еще недавно стоял в ЗАГсе,  и выехал в Минск ночным поездом.  Со мной было письмо к президенту США, запечатанное в конверте. Рано утром 15 января я был уже в столице. Побродив по холодным улицам, зашел к знакомым студентам в общежитие истфака привести себя в порядок. Галстук завязывали всей комнатой. Лелик Ушкин, в то время – один из лидеров Федерации анархистов Беларуси (ФАБ) напутствовал меня следующим словами:

— Надеюсь, ты конкретно призовешь их к ответу за империалистическое вторжение в Сомали?

Но у меня была одна задача – помочь несчастному ребенку, страдавшему тяжелейшим заболеванием на фоне чернобыльских последствий.



За ручку с президентом

Встреча проходила в большем зале Академии наук Беларуси. Но прежде чем туда попасть, мы прошли через рамку металлодетектора и досмотр американской охраны. Нашим службам американцы, видимо, не доверяли.

И вот мы в актовом зале, переполненном молодежью.  Первые ряды были уже заняты, как я потом выяснил – там посадили людей по специальному списку, со знанием английского. А  может – и дополнительно проверенных? Мне досталось место на галерке.

Американского президента ждали долго. Наконец, на сцене стали два очень крепких чернокожих бодигарда, похожих даже в своих синих костюмах на чемпионов по культуризму. И вот на подиум  вышел президент США Билл Клинтон. Его речь была достаточно банальной – про ценности «свободы» и «демократии». И про то, что нам, молодым, это все возводить. Честно говоря, я слушал президента в пол уха – меня больше занимала мысль, как же вручить ему это самое письмо? Выскочить на сцену? Но это нереально. Как быть?

Меня выручил сам американский президент. Он  ведь все таки был «демократом». И закончив выступление, Билл Клинтон спустился в зал и пошел вдоль первого ряда, здороваясь со всеми за руку. Очевидно, таки образом нас пытались убедить в преимуществах американского образа жизни перед нашим унылым бюрократизмом.

Со всех ног я бросился вниз и протолкался в первый ряд. Письмо у меня лежало во внутреннем кармане костюма. И я заранее вытащил его и держал в левой руке. Ведь рука, опущенная в момент встречи с президентом за борт пиджака, могла быть неправильно истолкована охраной.

И вот улыбающийся Бил Клинтон приблизился ко мне. Он выглядел очень холеным, с розоватой и хорошо ухоженной кожей. Одним словом, внешне полностью соответствовал  имиджу эффективного менеджера  преуспевающей страны. Президент протянул мне руку, я пожал ее. И тут же подал Клинтону письмо и даже сказал пару слов по-английски.

Президент сразу передал конверт секретарше, которая шла с ним рядом. Кажется, это была не Моника Левински. Сзади за президентом США шел Станислав Шушкевич. Когда я передавал Клинтону письмо, наш спикер Верховного Совета как-то неодобрительно посмотрел на меня. Видимо, за действия не по сценарию? Впоследствии я неоднократно встречался со Станиславом Шушкевичем, но этого эпизода он, кажется, уже не помнил.

По возвращению домой меня сразу же пригласили на Гомельское городское радио – рассказывать о своей встрече с президентом Соединенных Штатов. По неофициальной же информации, начальство Гомельской телефонной станции, где я тогда работал, получило нагоняй за то, что «допустило такое». Впрочем, в те «демократические» времена были и свои плюсы, и на моей работе это никак не отразилось.

А вот ни материальной помощи, ни даже формального ответа, как принято у наших чиновников, семья больного гомельского мальчика из Вашингтона так и не дождалась.   
 

---

---