На этой неделе начал понемногу выкладывать в режиме betta-rider свою новую книжку. Буду выкладывать блоге отдельные отрывки, касающиеся реальной истории и реальных событий. Жду обратную связь и буду признателен за конструктивную критику.

***
Лопоухий и близорукий, с академической профессорской бородкой, Григорий Иванович Петровский, который меньше всего соответствовал образу шефа НКВД — тем не менее был тем самым первым, кто возглавил народный комиссариат внутренних дел, хоть и не очень стремился к этому — просил Ленина:

— Владимир Ильич! Назначьте другого товарища, а я буду его помощником.

Но Ленин заметил:

— Во время революции от назначений не отказываются, — и, шутя, весело усмехнувшись, добавил: — Дать Петровскому двух выборгских рабочих с винтовками, они отведут его в помещение Министерства внутренних дел, и пускай тогда попробует отказаться!

Сталин нашёл руководителя НКВД в кремлёвском буфете, где он загружался крепчайшим чаем, водя красными от недосыпа глазами по каким-то сводкам и справкам.

— Коба, как думаешь, сколько у нас советских республик? — спросил Григорий Иванович с плохо скрываемым сарказмом, не отрывая глаз от бумаг.

— С утра была одна, — осторожно подыграл ему Сталин.

Петровский бросил бумаги на стол, водрузил поверх них увесистый подстаканник и торжествующе посмотрел на наркомнаца:

— Больше 100! Да-с, точнее, — скосил он глаза в записку, — 122!

— Да, у нас губерний столько нет, — удивился Сталин

— Да, какие там губернии, — махнул рукой Петровский, — у нас уже полно уездных и даже волостных советских республик, причём, со всеми атрибутами государственной власти — собственными наркоматами, деньгами, границами и даже с дипломатическими отношениями, причём, не всегда дружескими.

— Вот, — Петровский двумя пальцами, будто боясь испачкаться, толкнул бумаги к Сталину, — разбираю конфликт между Ржевским и Тверским “государствами”. Тверь захватила 20 вагонов, предназначенных для Ржевского уезда, Ржев собирается идти на Тверь войной, спрашивает, поддержим ли мы их в этом благородном деле?

— Ну, и как это понимать? — ошарашенно спросил Сталин, перебирая листки докладов.

— А, это, дорогой Коба, — откинулся на спинку стула Петровский, — товарищи на местах так неожиданно трактуют лозунг “Вся Власть Советам”, делая упор на слово “Вся”...

— Балаган, — брезгливо поморщился Сталин, отдавая записи Петровскому, — это не Советская власть, это безобразие и его надо прекращать…

— Значит, говоришь, советские республики в каждом уездном городе — это балаган? А по две советские республики в одном уезде не хочешь? — хмыкнул руководитель НКВД. — Как тебе вот такой кунштюк? — и, выудив из стопки самый замызганный листок, с выражением начал читать:

В марте в ходе перевыборов Сормовского Совета большевики получили 15 мест, левые эсеры и максималисты — по одному мандату, эсеры — 13 (по другим данным 19), меньшевики — 7, беспартийным депутатом оказался 1 человек. Потеряв большинство, большевики, левый эсер и максималист покинули Совет и создали Сормовское бюро Нижегородского Совета, провозгласившее себя представителем Советской власти в Сормове.

Сталин не заметил сам, как вскочил на ноги и витиевато выругался по-грузински, чем привлёк внимание всех остальных посетителей буфета.

— Ну? И как решили конфликт?

Петровский устало махнул рукой и сгрёб все бумажки в свою папку:

— Ленин со Свердловым направили в Нижний Раскольникова, который объявил, что власть должна принадлежать той части Совета, которую поддерживает Совнарком. Короче — выбранный совет разогнали, большевики, левый эсер и максималист заявили, что «берут власть на себя»…

— И как много таких… — Сталин замешкался, подбирая нужное слово, — конфликтов?

— Большевики проиграли выборы в Вязниках, Касимове, Брянске, Бежеце, Макеевке, Ростове, Уфе, Ижевске, Костроме… Там вообще дошло до чрезвычайного положения… Одним словом, Коба, скажу честно, — Петровский вздохнул, застёгивая папку с документами, — не получается у нас с истинным народовластием, совсем не получается… А, ведь я ещё не рассказал про криминал, которого в Советы набилось больше, чем вшей на барбоску.

Впрочем, про криминал, пролезший в Советы, Сталин знал и сам, причём, с каждым годом этой информации становилось всё больше и была она всё сочнее:

Бывший во время Великой Отечественной войны при немцах бургомистром Майкопа, сбежавший на Запад Н. В. Полибин издал за рубежом воспоминания «Записки советского адвоката 20-30-х гг.». Сам автор — личность гнусная, но информацию выдаёт поучительную: 
 
Из не вошедшего в книгу:

16 июня 1918 года меньшевик Ю́лий О́сипович Мартов (настоящая фамилия Цедерба́ум) писал Штейну:
С присущей ему природной наблюдательностью Сталин видел и понимал, что после Октябрьской революции ни центральная, ни местная власти категорически не хотели работать “по-писаному Марксом и Энгельсом”. Практика управления страной опровергала ленинскую дореволюционную романтическую теорию. Опыт парижской коммуны, являясь фактически опытом управления несколькими городскими кварталами, не ложился на огромную страну, занимавшую 1/7 часть суши.

Но опять же, всё это казалось тогда Сталину не более, чем досадными мелочами на фоне грандиозных перемен в обществе, где не осталось буржуев, а, значит, не осталось эксплуатации и не может быть места насилию…
 

---

---