Расскажу одну очень болезненную историю из своей личной жизни, которая случилась совсем недавно. Она на деле совсем даже не личная, имеет общественное звучание. 

Есть у меня старый знакомый по лестничной клетке Алексей. Русский, интеллигентный такой, вежливый, всегда спросит как здоровье, как дети. Мы с мужем иногда в гости ходили к соседям, Алексей с женой к нам заглядывал. С ними всегда было тепло и уютно проводить время.

В советское время Алексей служил в КГБ, в том числе курировал вопросы надзора над лицами, сотрудничавшими с нацистами во время войны, а также над теми, кто скрывался в лесах после войны и совершал преступления против мирных граждан. Было это уже в период перестройки и больших заслуг в этом деле он не сыскал. Рассказывал, что даже была дана команда старые дела не ворошить, а новые не возбуждать, мол, демократия и гласность. В детали службы он никогда не вдавался.

После перестройки Алексей демобилизовался и остался жить в Латвии, поскольку его предки жили здесь уже лет двести. С хорошей работой ему не очень везло, поскольку служить в госуправление его не брали из-за причастности к КГБ. На пенсию много заработать ему не удалось. Поэтому, когда подошел возраст, он отказался от наследственного латвийского гражданства и взял гражданство России. Это позволило получать российскую пенсию, достаточную для того, чтобы кое-как сводить концы с концами. Соответственно, жить в своей родной стране он стал на основании постоянного вида на жительство.

Так вот, две недели назад я встречаю соседа, а он говорит, что на днях уезжает — ему аннулировали вид на жительство и дали две недели на сборы и организацию переезда. На вопрос, почему закрывают вид на жительство, в инстанции ответили, что он представляет угрозу национальной безопасности Латвии. А Алексей, я вам скажу, человек совершенно аполитичный, на митинги и протестные шествия все время, что я его знаю не ходил, разве что на День Победы, цветы к памятнику Воинам освободителям в Задвинье возлагал. У него отец в войну погиб при освобождении Риги.  
 
— Как же так, — спрашиваю, — у тебя же жена здесь остается, дети, квартира? Вроде как нельзя по закону семьи разрушать в таких случаях?

Он виновато улыбается и с еле заметной иронией отвечает:

— Угроза национальной безопасности — дело серьезное, тут жена и дети не помощь. Хорошо еще, что не начал действовать принцип «Яблоко от яблони недалеко падает». Да, кстати, Лилит, твой зять не поможет мне завтра вынести диван из квартиры? Мы его продали, но при условии, что сами довезем до покупателя. Деньги на переселение таким образом собираем.

А зять у меня — Янис с моей дочкой в соседнем доме живет и Алексея знает. 

Пришел Янис на следующий день по мой просьбе, диван спустить и загрузить в машину-пикап помог. Он у меня добрый. В земельной инспекции работает инспектором. Уехал Алексей со своим скарбом, а мы во дворе стоять остались. Зять папиросу докуривал.

Вот, говорю я ему:

— Выдворяют Алексея из страны ни за что, с женой разлучают и детьми. Жалко человека.

— Ну и правильно делают, что выдворяют. Понаприехали тут русские оккупанты. 
 
— Как понаприехали? У него предки тут две сотни лет живут! Ты же с Алексеем водку пил сколько раз, когда у нас дома встречались? И не был он оккупантом.

— А теперь оккупант! Мне его не жалко вовсе, — неожиданно зло закончил разговор зять, кинул окурок на мокрый асфальт, растер ногой и пошел прочь к себе домой.

Тут мне на память пришли рассказы деда. Он был родом из Краславы, еврей, чудом выжил во время войны. Краславские латыши большинство живших в городе евреев уничтожили тогда еще до прихода немцев, а имущество их присвоили. Деда, тогда еще мальчика, укрыли сердобольные поляки и всю войну он прожил у них тайно на хуторе. Даже из дома не выходил, чтобы соседи не увидели и не донесли. После освобождения от нацистов дед женился на моей бабушке — польке по происхождению. 

Зять мой — Янис был все время очень добрый, внимательный, нашу дочь любил, у них двое детей. А она выходит на четверть еврейка. Теперь если зять оправдывает депортацию русских, да еще так зло, то что он будет делать, если начнется кампания по депортации евреев? А с детьми, моими внуками, что будет? Может их уже надо прятать у поляков на соседних хуторах? Или в Израиль уезжать, но мы же не по маме евреи, а по папе. Там это, кажется, не считается. А что русским делать? На всех польских хуторов-то в Латвии не хватит.

Не знаю я ответа на этот вопросы, вот потому его и задаю их здесь.