От Председателя: ИМХОклуб продолжает публиковать записки бесстрашной рижанки, уроженки Донецка, лично привозящей гуманитарную помощь — лекарства — защитникам ДНР. На войну…

По понятным причинам имя автора не публикую. Но заверяю Клуб, что знаю автора с детства и честность гарантирую.

Предыдущие публикации:

Как я ездила в Донбасс
Ночные разговоры о войне
Я опять хочу в Париж!
Я не волонтёр!
Бензин в Донецке — есть!
Кусок угля на память
Укры били по месту падения «Боинга». Ну и по нам заодно
 

 
 

---

Место действия: Ясиноватский район, пос. Крутая Балка.

Действующие лица:

Англоговорящий представитель миссии ОБСЕ. Крупный мужчина, кровь с молоком, в бронежилете и каске, лет 35-ти. (М.)

Наташа, местная, учительница английского языка, 49 лет. (Н.)

Баба Люся, мама Наташи, 76 лет. Сухонькая старушка с палочкой.

Переводчик при ОБСЕ. (П.)
 

---

 
Июль 2016 года. Чуть после полудня.

Жара.

Поселок Крутая Балка обстреливается укроармией регулярно. Жители поселка после каждого обстрела приглашают представителей ОБСЕ прибыть для фиксации обстрела.

ОБСЕ регулярно отказывается, аргументируя тем, что там опасно.

Наконец случилось чудо, и два белых джипа прибыли в Крутую Балку.

Конечно же, были тут же растащены тетками по поселку, ведь каждой есть что показать — пробоины в крыше, неразорвавшуюся мину в огороде, посеченный осколками забор...


Обычно укроармия обстреливает Крутую Балку или ближе к полуночи, или на рассвете.

День, как правило, проходит спокойно.

Маленький домик с палисадником и политым с утра огородом.

Наташа ведет миссионера в заросли помидоров — показать неразорвавшуюся мину.

Баба Люся сидит на крылечке и ругается на «купленных заморских лентяев» из ОБСЕ.

Наташа с ОБСЕшником обходятся без переводчика.

Переводчик шикает на Бабу Люсю, мол, ведите себя прилично с представителем авторитетной международной организации.

Ясно дело, тут же нарывается на новый поток комментариев.

Миссионер глубокомысленно смотрит на под углом торчащий среди помидоров хвост мины. Угол, увы, не дает возможности сомневаться, что прилетело-таки от укров.


И тут — внезапно — БА-БАХ! И ещё!

Летит со стороны Авдеевки.


М. падает плашмя в лужу междурядья, закрывает голову в каске руками и что-то орет.

Баба Люся: — Это он чего?

Н.: — Так испугался, наверное.

Баба Люся (переводчику): — Скажи ему, это не по нам бьют, это правее окраины.


П. наклоняется к ОБСЕшнику и что-то ему говорит.

БА-БАХ!


М.: — О-о-о-о! Я сейчас погибну!!!

Баба Люся (Наташе): — Чего он там болботит?

Н.: — Просит Бога о помощи.


Баба Люся встает с крылечка, подходит к лежащему в междурядье ОБСЕшнику.


Баба Люся: — Вставай, боров, чего разлегся?

М. (поминает Бога): — ...

Баба Люся (легонечко попинывает миссионера в бок ногой в тапке): — Вставай, юродивый! Вы ж пишете, что мы всё время врём и никаких обстрелов нет!

М.: — Что хочет от меня эта женщина?

П.: — Она призывает вас приступить к работе.

М.: — Я сейчас погибну!

Баба Люся (Наташе): — Он чего орет?

Н.: — Он говорит, что ща помрет.


Очередной прилет совпал с очередным пинком — уже, видимо, покрепче — тапком в бок.

П. оттаскивает бабу Люсю от миссионера, кричит, что подаст на нее жалобу.

М. верещит, как зарезанное порося, что, типа, уже умер.


Баба Люся (вырвавшись от переводчика): — Тьфу, погань дрыстючая!


Наташа уводит мать в дом.

Переводчик присел на корточки, уговаривает ОБСЕшника встать из лужи.

Обстрел не продолжился.

Минут через пять доблестный представитель уважаемой международной организации наконец встал и удалился со двора.