В 1941 году в этот день, вошедший в историю как «хрустальная ночь», в Латвии были сожжены 8 синагог вместе с согнанными туда живыми людьми. Только в одной рижской синагоге тогда сгорели около 400 человек, в основном женщин, детей и стариков.  

Акция была выполнена командой добровольцев из числа местных патриотов, командовал которыми один из самых жестоких нацистских приспешников – Виктор Арайс, на совести этой латышской команды СД несколько тысяч взрослых и детей, уничтоженных за годы немецкой оккупации…  

За 1941-44 годы было уничтожено почти все еврейское население Латвии: из более чем 70 тысяч евреев, оставшихся в оккупации, в живых осталось около тысячи. В числе уцелевших был и замечательный скульптор, работавший до войны на рижской Кузнецовской фарфоровой фабрике, Эльмар Ривош. Его работы хранятся в музеях Латвии и частных коллекциях.

Но, возможно, самое ценное, что скульптор из «Кузнецовки» оставил для человечества это его невероятной силы дневник узника Рижского гетто – «Записки Эльмара Ривоша». Книга Ривоша была опубликована на 3 языках в 2006 г. О работе над ней мне рассказывал живший в Юрмале редактор издательства, доктор исторических наук Григорий Смирин, (увы, его уже нет с нами – умер в 2017 г.)

 

Вот несколько фрагментов из его книги:

«Незадолго до прихода фашистов, в Латвии начали действовать их сторонники из местных патриотов. Отряды боевиков нападали на отступавших красноармейцев, обстреливали бойцов Рабочей гвардии, преследовали беженцев, пытавшихся эвакуироваться…

В город немецкие войска вошли 1 июля, одни их встречали с цветами, другие – с ужасом и страхом. «У немцев все делается по «закону», — запишет в своем дневнике Эльмар Ривош.

 

– Евреи и коммунисты на законном основании становятся вне закона. Воры собак не любят, но когда вор забирается в чужой огород или собирается взламывать двери, то он собаку угощает.
Немцы латышам бросили кость – евреев. Латыши зубами в эту кость вцепились. Кость оказалась жирная. Пир горой…»

 

Вскоре из числа добровольцев была создана латышская вспомогательная полиция порядка – Hilfspolizai, бойцы которой носили на рукаве зеленые повязки, за что их называли «повязочники». С благоволения немецкого командования они рьяно взялись за «решение» еврейского вопроса по всей Латвии. Но сначала им было дозволено вдоволь поиздеваться над беззащитными людьми, безнаказанно их грабить, насиловать, избивать и убивать. Они врывались в квартиры, где проживали известные и до недавнего времени уважаемые в городе евреи — адвокаты, врачи, владельцы магазинов, аптек, салонов. Жильцов сгоняли в одну комнату, обыскивали помещения, забирали ценное и уходили, чтобы вернуться через пару дней. Налеты на квартиры нередко сопровождались арестами мужчин.»

 

В Риге началась регистрация евреев, 28 июля 1941 года были введены правила, в соответствии с которыми они должны были носить слева на груди шестиконечную желтую звезду диаметром 10 см. В сентябре вышло распоряжение о необходимости ношения желтой звезды еще и на спине. Им запрещалось ходить по тротуарам, лечиться в больницах, стоять в очередях в магазинах вместе с другими покупателями, ездить на транспорте.

 

В местных газетах началась дикая травля еврейского населения под лозунгом «Убей жида!». В патриотах, желающих воплотить этот лозунг в жизнь, недостатка не было, так что, немцам практически не пришлось беспокоиться, всю грязную работу за них в Латвии делали местные «арийцы», как их называл в своих записках Эльмар Ривош. Но среди латышей нашлись и другие — смелые люди, которые, рискуя своей жизнью, помогали евреям, спасали их и от голода, и от смерти.

 

Для Ривоша таким спасителем стал его бывший знакомый по мастерской Рудольф Анкравс. «Психологическая загадка…У меня не было с ним никаких отношений – ни плохих, ни хороших, — записал Ривош. — Когда я очутился вне закона, все бывшие друзья детства, все друзья по работе, исчезли, и тут, как чудо, является этот человек. Пришел просто и заявил, что хочет помочь мне и моей семье, что готов сделать все, что будет в его силах… Зная, что я сижу без денег и заработка, предложил мне делать для него всякие фигурки. Приносил Димочке угощения, играл с ним, стал проявлять самый глубокий интерес к нашей судьбе. Для этого нужна немалая доля храбрости, мы привыкли в нужде терять друзей, тем более странно находить в нужде новых»

 

К ноябрю 1941 года в 12 кварталах Латгальского предместья разместилось около 30 тысяч евреев. Для них была уготована ужасная участь. До первой «акции» оставалось всего несколько дней…

«Димочка поставил меня в глупое положение, — написал Эльмар в своем дневнике. – Я не смог удовлетворительно ответить ему на вопрос: «Папочка, скажи, почему немцы так нас мучают?» «Ты же знаешь, что немцы не любят евреев, а мы – евреи». «Я знаю… А что такое евреи?» «Ну, это все те, кто любит советских, а не немцев, понял?» «Немножечко, совсем немножечко». Я постарался заговорить ему зубы, но, кажется, не совсем удачно. Как объяснить такому клопу, что такое евреи и антисемитизм, когда даже нам самим это не совсем ясно?». 
 

… У ворот гетто уставших и изможденных людей частенько встречали полупьяные местные «патриоты», под хохот и улюлюканье начиналось избиение – палками, кулаками, ногами. «Бьют вслепую, не разбирая, кого и как, просто так, чтобы отвести душу», – писал Эльмар. Иногда он с тоской глядел на проходивший по Московской улице напротив гетто 5-й трамвай. Когда-то скульптор каждое утро ездил на нем на «Кузнецовку», где сейчас, наверное, сидят его фабричные знакомые. И они ничегошеньки не знают, да и особо не хотят знать, что творится за колючей проволокой…

 

… В ночь на 30 ноября нервы у многих обитателей гетто не выдержали, несколько человек покончили с собой. Родственница Ривоша Леля Бордо перерезала вены на руках себе и своему пятилетнему сыну. В еврейской больнице ее откачали. Спрашивается – зачем? Ее малыш к тому времени был уже мертв…

 

В ходе первой ноябрьской акции по уничтожению евреев Рижского гетто были вывезены и расстреляны в Румбуле почти все старики, а также большинство женщин и детей.

 

Уцелеть удалось немногим, их черед настал 8 декабря.

В тот день снег на улицах Рижского гетто стал кровавым. Повсюду — следы бойни, валялись трупы стариков, видимо, их убивали на месте. Брошенные детские колясочки, саночки, сапожки, мешки с едой, бутылочки с сосками.

 

Эльмар вызвался в похоронную бригаду в надежде увидеть кого-то из родных. Но он их больше никогда не увидит – ни мертвыми, ни живыми. Трупы убитых сложили штабелями в большой яме на Старом еврейском кладбище. Ривош снял с руки обручальное кольцо и зарыл его в могиле. Так он похоронил свое прошлое и надежду.

 

Когда над ямой вырос большой бугор, наступила пронзительная тишина. И вдруг в этой тишине сорок-пятьдесят мужчин, встав у могилы полукругом, начали хором читать поминальную еврейскую молитву. Как потом запишет Эльмар — атеист по натуре и социалист по убеждениям, эта молитва была сильнее его понимания и разума. Он не понимал ее слов и смысла, но он уже никогда не сможет забыть этой молитвы, она каленым железом останется выжженной в его памяти…

 

Знаю, не всем моим соплеменникам это нравится, но когда сегодня в Латвии я вижу, как происходит демонизация русского населения по национальному признаку, как изгоняется из всех сфер жизни нашей страны русская культура, язык, история, как издеваются власти над стариками с российскими паспортами, угрожая им депортациями в случае провала языкового экзамена и все это происходит при полном одобрении титульной нации, я, дочь еврея и еврейка, вновь и вновь вспоминаю Ривоша и его книгу.
И призываю людей не поддаваться. Не уподобляться. Не оскотиниваться. Не терять человеческий облик.

И удержать от этого своих неразумных и неведающих детей, которые ходят сегодня в майках с призывом убивать русских… 

Алла Березовская