Ответ Бахо-Намейсисам, Ведманеям и иже с ними.

Невольно напрашивается кощунственная мысль - Эх, нужно было бы, чтобы планы Гитлера осуществились в Прибалтике до конца! А, потом уже гнать его с этой земли. И была бы уж тогда неопровержимая доказательная база спасительной миссии русского солдата, свернувшего голову фашизму. Нужно было дать СС-овцам реализовать их планы уничтожения прибалтов.

И не было бы вообще никаких Намейсиса с его..., б... глухотой, Вейдмане - комсомолок нацистского толка, и вообще, слово Латвия давно исчезло бы из лексикона. 

Потом удивляешься сам себе. Это, до какой же степени кощунства можно довести человека, чтобы он допустил, даже на миг, такие мысли!  

И приходит понимание простой истины - это и есть информационная война, когда люди в мыслях своих погрязают в гневе, кощунстве, агрессивности, злобе, ненависти к другим людям.

Начинаешь понимать, что тебя осмысленно, методично провоцируют на эту грязь кровавую.

И делаешь вывод: поддаваться этому натиску Зла, опускаться до уровня скотов-провокаторов недостойно звания человека. 

Их нужно нигилировать в пространстве, дезинтегрировать, атомизировать, транклюкировать, игнорировать всячески, не вступать с ними в энергетический контакт, ибо твои объяснения им вщент не нужны, переубеждать их, всё одно, что корове бигуди крутить, а противопоставить правду их чертовщине априори невозможно. 

Они с другой планеты, - Плюк.  «Общество в галактике Кин-дза-дза вообще и на Плюке в частности — кастовое, с вялотекущим расизмом, но есть нюанс — положение касты непостоянно и зависит от местонахождения в конкретный момент. Все обитатели галактики делятся на пацаков и чатлан (это не расы, не биологические виды, не сословия, не классы, не касты в привычном нам смысле слова и не звания — это пацаки и чатлане). На глаз отличить одних от других невозможно, но визатор(детектор для рас-познавания) безошибочно определяет, кто чатланин, а кто — пацак. Аналогично, планеты делятся на пацакские и чатланские (похоже, что по тому же визатору). Каждая группа верховодит на «своих» планетах и влачит рабское существование на «чужих». Все представители низшей касты носят в носу колокольчики — цаки. Плюк — чатланская планета, поэтому на ней чатлане относятся к пацакам, как белые к неграм лет сто назад, хотя при этом и шагу без них ступить не могут. Перебравшись на пацакскую планету Хануд, слуга и господин мгновенно и без особого дискомфорта поменялись ролями. Между отдельными планетами процветают доверительные добрососедские отношения в духе: «Сдохни ты сегодня, а я — завтра», которые выливаются во взаимные превентивные экстерминатусы.»

Их дело – «Цак» в носу, "Ку" и приседание два раза при выдохе господина ПэЖэ. Их мечта – коробка «КЦ», за неё маму в песок закопают.

Их нужно пользовать, лишь как материал, удобрение, для роста своей уверенности в правоте выбора истинных человеческих ценностей.

Берёшь тогда выцветшую фотку Деда, прошедшего всю войну в окопах связистом, умершего от ран и болезней через год после Победы, и идёшь в Великий День с людьми планеты Земля с этой фотографией. Чтобы самому стать лучше, достойней, чтобы Дед увидел – память о нём бессмертна, подвиг его не напрасен, чтобы все не’люди захлебнулись в дерьме собственного животного страха навсегда.

Это долг, очищение себя и мира, свет, молитва.

Всё остальное, - противодействие, проклятия, ложь и брызганье слюной, вспышки мрака и страх. 

Молитву запретить нельзя...

В 77-м на круизном лайнере т/х «Грузия» (ЧМП) попали в ураган.

Примерно так, ещё так, и вот так, только никаких вертолётов и под тысячу полумёртвых пассажиров с детьми и паникующих «активистов» из них.

(А, вот так море пожирает свои жертвы. Причина – всего лишь один неверный подворот на волну, ветер. Стали боком ней. Не вырулили. Машины не справились. Или с балластом намудрили.)

Хорошо представляю себе, что чувствуют люди в машинном в такой ураган, глядя на кренометр и выжимая из установок невозможное.

И не помнится мне, чтоб кто-нить из экипажа лежал «зелёный» и обблёванный, пока его товарищи делали дело за него, спасая судно, пассажиров, груз, достоинство своё человеческое. Кишки наружу выворачивает, а себя забыв, вахту правишь. «Кто кроме нас?» - это и про моряков. И питались по необходимости сухпаем, борщом не шпарились. И никакую повариху на камбуз супчик варить не допустили бы, ни-ни. Чай, не убийцы. Камбуз в сильный ураган – на ключ.

И на малых «калошах», не лайнерах, тяжко штормовали в ЦВА, ЮВА, и там такого, о чём пишет автор не наблюдалось.

Неужели выродились моряки?! Не верю!

Имя нам Маслопупы*, мы дружны с преисподней.           

Кителя наши спят в рундуках в позолоте  шеврон.  

Пальцы битые мы на замасленной длани Господней.  

Нам комбезы на вахте важнее расшитых погон.

Пока спокойно всё, мы, в общем, не заметны,

Даём движение, несём тепло и свет.

Как маленькие боги, хоть и смертны,  

Вдыхаем жизнь в железо, бережём от бед.

Седой Нептун во снах порой неровно дышит.

Берёт салаг, волков матёрых на испуг.

Покой считает дядька роскошью излишней.

Судам вдогонку шлёт своих коварных слуг.

На "р-р-раз!" стремительно меняются акценты,

Команды с мостика летят, срываясь в крик.

Шторма снимают с кораблей свои проценты,       

Срок платежа по этим ставкам только миг. 

Бунт стальных лошадей, загнанных до агоний.

О себе промолчим, - не до жалости нам.

Всё за красной чертой, - мы за максимум гоним. 

Только просит добавить опять капитан.

Очень нужно успеть, ураган догоняет.

И прогноз нехороший – уж больно силён.

Вся надежда на нас со стальными конями, 

Или вытянем всех, или вщент разнесём.

И воем машин отзывается боль перегруза,

И бьются сердца лихорадочно в такт клапанам. 

Приказано выжить, не время нам  в гости к медузам.

Здесь долга и страха отпущено всем пополам.

Успели, черти, оторвались, слава Богу! 

Прикрылись островом и страхам всем концы.

Мы с дизелями остываем понемногу.

По громкой связи прозвучало: «Молодцы!» 

Рига. 20 июля 2004 г.

И, для разрядки:

Мои корабли

Тропическая ночь

Накатило, однако, моряцкой темой… Уж, извините.

Милое, незатейливое повествование, воскресных оттенков. Выиграшная тема, лёгкость во всём, от формы до содержания, а в основном, в отношении автора к читателю, теме, площадке публикации.

Выходя на публику с любым текстом, главное условие, Дима, уважение к Читателю. Ведь он, не только читывал К. Станюковича, Хейердала, Д. Лондона, В. Пикуля, Верна, Грина, Рида, Хемингуэя, но может оказаться и коллегой автора, профессиональным человеком в озвучиваемой теме.

Таким людям становится грустно читать сентенции навроде - !Если кто не знает, суда на самом деле ходят очень медленно! «Ржавая калоша» о 97 метрах длины, с крейсерским ходом 9 узлов… Я, например, знаю, что «на самом деле», судов океанского плавания с такими характеристиками подавляющее меньшинство. Они скорее из области архаики и недоразумений, и копошатся в основном в районах прибрежных.

!Я не спускал глаз с горизонта всё это время. Глаза жутко болели от бинокля! Боялись просмотреть «голых баб»? Это за гранью, даже, байки. Довелось мне пройти, как каждому моряку, салажью школу. Но это… Неужели Вы серьёзно ожидали увидеть в океане сей оксюморон, да, ещё до боли глаз от бинокля? Здесь и последний салага не купился бы. Ведь это, даже не столбы на экваторе.

!Пока сильная половина человечества страдала от качки, лёжа в койках, а некоторые и в гальюнах проводили немало времени! – Здесь мне стало стыдно, непонятно, и где-то обидно за морское племя. Довелось пройти очень разные шторма-ураганы во всех океанах, но чтоб кроме героической поварихи, ВСЯ команда лежала и блевала, такого конфиуза наблюдать не доводилось. Глянув на фото молодых морячков внизу спича, несколько понял, о ком идёт речь, но никак не могу допустить, что вся команда изображала труп, при исполнении обычного морского дела.

!... отрезал себе кусок сырого палтуса, положил его на хлеб и начал это есть. Впечатлительным оказался не я один — от борта отошло сразу несколько сильно побледневших коллег! Жидкий у Вас брат-морячок вырисовывается. У меня нормальные клыки, но поедание сырой рыбки с солью, да ещё и палтуса, да ещё и океанского, не «заводского», вполне себе нормальное занятие, для гурмана. А, если его ещё в рулетик завернуть с перчиком и лаврушечкой, да заморозить в мрозильном аппарате при -40С, строганинка получается – объедение сказочное. Что-то в вашем экипаже с желудками неладно было. Блевали по любому поводу и без.

И, вообще, морячки у Вас рисуются жалкие, хлипкие, вороватые и злобливые. В коленках и желудках слабы, лосось из закутков крадуть, пол команды у кэпа собирают, чтоб насмехаться над салагой, причём над шуткой с биноклем, которой на флоте «в обед сто лет». 

Неправильно это. Такие «мориманы» – плод поверхностного подхода в письменах начинающих «маринистов», желающих исключительно удивить публику своими, в общем-то, узкими видением и пониманием окружающей действительности, далёким от реальности.

Моряки, в подавляющем большинстве, народ другой.

Стилистику написания затрагивать не стану. Ибо там поле не паханное, но со временем, при желании и определённом оттачивании техники, у автора есть перспектива.

Надеюсь, не зря потратил воскресное время своё, в надежде помочь Вам в писательстве, к которому Вы так расположены. Действительно рад Вашей романтичности, немногочисленным, удачным, интересным написаниям в Ваших текстах, Вашем желании что-то сказать миру. Не уставайте, но помните М. Жванецкого:

«Есть живой человек, степной и горячий, как летний помидор, а есть бледный, созревший под стеклом и дозревший в ящике. Он и поет про свою синтетику, и пишет про написанное. А писать, простите, как и писать, надо, когда уже не можешь. Нет смысла петь, когда нечего сказать, нет смысла танцевать, когда нечего сказать. И если у человека есть его единственное движимое имущество - талант, - он и идет с ним, и поет им, и пишет им, и волнует им, потому что талант - это очень просто, это переживать за других.»

Трепетнее к читателю, Дима, требовательней к себе, с любовью к тем, о ком пишете и кому пишете.

Не обижайтесь, это Вам, смею думать, в помощь.

Итак, вот она правда.

На дворе стояла гибридная весна начала века, вяло перетекающая в чистокровную войну. Набухали почки, щеки, непонятки. Распускались политики и СМИ. Проклёвывались из под земли нежные ростки лютиков-киборгов-террорактусов. На согретые первым солнцем ветвях форумов появились новые троллики и фейкики.

Озернов питал иллюзии. Те были не вкусными, всё больше о благе человечества, борьбе добра со добром и вере в инопланетян, которые придут и наведут порядок в мозгах этого самого человечества. В такие весенние дни иллюзии обострялись. Просыпающаяся природа усиливала обострение, ибо просыпалась она, не только за окном, но и в собственном организме. Балланс тестостерона и эндорфинов был явно не в пользу последних. Зато адреналин правил свой стрессовый бал.

Самое время звать Председателя. Крайний вариант но, la situation oblige. Председатель знал всё, умел сделать акценты, высветить главное, даже во второстепенном, расставить всё по своим местам, известным ему одному.

Звонок спецсвязи. Изменёнными голосами выработан регламент встречи. Маскируем под пьянку. Мобилы, свет, Интернет, при встрече отключаем.

Убрал со стола скелет курицы. Поставил самовар, положил I том «Капитал»-а, книгу о Стиве Джобсе, портрет Ринкевича, две вилки и солонку. В доме, кроме водки и коньяка, еды ноль. В морозильнике нашёл пельмени «Иван» в кол-ве десяти шт., срок годности которых закончился с началом операции ВКС в Сирии.

В принципе, на случай обыска обстановка вполне подходящая. Скромно, аполитично, не противоречит либеральным ценностям. На случай приёма важного гостя… - уныло, неуважительно. Но, так учили в Центре – икру держи в карманах, язык на замке, сверх доходы в офшоре. Юра поймёт. Та же школа.

А на душе неуютно, в желудке пусто, из окна тянет соседским борщом. Хрен с ней с конспирацией. Рискну! Воспользуюсь аварийным каналом связи. На сайте Экспресс Пицца заказал Маргариту, Прошутто и Фрутти ди маре, всех по две. На конспиративном языке это значило: готовьте эвакуацию, встречаюсь с Ю, завтра до обеда не беспокоить.

Радистку решил не вызывать. Пиццы мало, разговор мужской.

Звонок в дверь. Юра. Выбрит, высок, бодр, весел, мудр, шумен, спортивен. Маскировка. Принёс виски. За ним через пол часа – пицценосец с баулом. Молодой. Симпатишный. При расчёте не моргнул, но улыбнулся. Это значило – Центр понял, пути отхода готовы, связь завтра после обеда.  

Сели за стол. Чтобы сбить врага с толку, решили начать с водки. Тем более, что привезенное в красивых коробках круглое е’диво так отличалось по виду и вкусу от настоящей неаполитанской пиццы, которую Озернову довелось изрядно попоесть в Неаполе о 82 годе, как настоящая корова отличается от конфеты «Коровка». Это можно было запивать чем угодно, хоть и виски с хреном.

С первой бутылкой вошли в тему, стряхнули пыль с памяти. На второй начался разговор по ушам.

Поначалу долго спорили на тему «руки Кремля». Не пришли консенсусу в вопросах – почему она одна, где вторая, кто видел «ноги Кремля», где Кремль делает маникюр, и какие ещё органы должны быть у историко-архитектурного ансамбля? Потом диагностировали, анализировали, прогнозировали, дискупутировали, дискредитировали, форматировали, консенсуса не достигли.

Консенсус, вообще, штука такая…, минская, достичь трудно. Он, как горизонт. Чем ты ближе к нему, тем он дальше. А, Юра в гневе страшен, знает джиу-джитсу и виртуальное карате. У меня в активе только вес и, опять же, виртуальное сумо. К нолю часов разошлись так, что посыпались удары… соседей по батарейным трубам.

Водка кончилась. Перешли на коньяк. Почти масленица – блины с коньяком! Периодически, разливая, радовались, что нет третьего. Периодически грустили по тому же поводу. Потом стало совсем грустно. Коньяк заканчивался. Тихо выбирали между виски и чаем. И тут, в момент апогея грусти я ляпнул – Капитализму кабздец!!! Юра взбодрился и сосредоточился.

Мотивируй!

«О, Рань похмельная, как твой характер крут!

Посверкивая циркулем железным,

Как холодно ты замыкаешь круг,

Не внемля увереньям бесполезным!...»

*** 

Народ, не верь! Тебя имеют!

Свирепа фауна пера!

Киты, быки, акулы, змеи

Терзают фейками с утра.

Сопротивляться бесполезно

Ведь ложь – подруга бодуна’

Весь мир нетрезв, спиртного бездна,

Фальшивит истины струна.

Но, Бог не дремлет в поднебесье -

Готова кара, для витий!

На каждого, кто куролесит,

Найдётся свой Асанж,  Шарий!

Люди-и-и! Председатель врёт. Спросите у Шария! Не было никаких котлет! Была… пицца! Я никогда не пьянею!