Ну всё верно. Так и должно быть. Если кто то считает что можно вот так просто заселить Восточную Пруссию непонятно кем, порушить там всё то что война не порушила, понастроить бараков и комбинатов из силикатного кирпича чтобы пейзаж стал привычным, и потом думать что так всё и останется? Это древняя балтийская земля имеет сильную энергетику. Рано или поздно она переформатирует сознание даже закоренелого совка и будет побуждать его к действиям. Когда Калининград вновь станет Кёнигсбергом, это лишь вопрос времени. 

Есть судьбы империй и есть человеческие судьбы. Одни с другими плохо уживаются. Тот, кто хочет жить приятно возвышающими мыслями о своей Империи, должен уничтожать память о чужих человеческих жизнях, должен топтать эту память и чужую культуру, как солдатский сапог гадливо топчет дымящийся окурок врага.

В Калининград я попал 18-летним сержантиком войск связи в 1972 году. Со времени, когда власть в городе защищали солдаты Вермахта, прошло 27 лет – ровно столько же, сколько сегодня прошло после распада победившего Германию Советского Союза.  Жизнь учит – никогда не говори «никогда!» ИМХО, именно поэтому важно всегда оставаться человеком.

Калининград тогда потряс меня невиданными прежде развалинами – весь центр города представлял собой заросшие бурьяном и кустами груды битого кирпича. Среди этих зеленых холмов пролегали расчищенные аккуратные довоенные булыжные мостовые с трамвайными рельсами посередине. Время от времени рельсы сворачивали в сторону и исчезали под руинами, завалившими поперечные улицы. Среди этого пейзажа кое-где стояли отдельные уцелевшие восстановленные дома. При виде руин мелькала мысль – а ведь там лежат незахороненные прежние жители города.

Наша часть располагалась на окраине, на улице Емельянова (бывшая Neuendorfer strasse) – это был полностью уцелевший военный городок с добротными довоенными казармами и отапливаемыми боксами для военной техники. Во всем чувствовался размах германского милитаризма – в казармах солдатские помещения были с бессмертным дубовым паркетом, рассчитаны на 10 или 11 человек. В просторных коридорах около каждой комнаты были ниши-углубления в стене, где прежние хозяева казармы держали оружие – под каждый приклад было свое углубление в «подоконнике». 

Город окружали старинные форты-крепости, часть из которых использовалась, как советские военные склады. Каждый форт, словно старинный замок, окружал ров с водой. Раз, стоя в карауле, я видел, как по мосту в форт проехал тягач с большой зенитной ракетой и не снижая скорости скрылся где-то в просторе подземелий.

Во время службы пришлось объездить всю Калининградскую область. Следы войны и внезапно прерванной чужой жизни чувствовались в каждом городе и селе – полуразрушенные в боях дома (один конец прострелен, во втором конце живут переселенцы), остатки настенных надписей на чужом языке, чужие, несоветские, бытовые предметы в домах советских жителей. Было странное чувство, что за углом неожиданно могут прозвучать чужие голоса играющих детей. Но советская власть позаботилась, чтобы чужие голоса звучать не могли. В нашей роте служил местный парень, который вспоминал рассказы своего отца-солдата, участвовавшего в выселении прежнего иностранного населения. Смысл рассказов сводился к выводу, что с выселяемыми обходились жестоко, так, как "не надо".

Предвижу, как имперцы клуба скажут: «Так им и надо! Нечего было фашизм разводить и войну разжигать! Надо отвечать за свои поступки!» Но у меня, «скрытого русофоба и фашиста», на это есть свое возражение. Пару лет назад, интересуясь историей Кенигсберга, я натолкнулся на сайт еврейской общины Калининграда. Тамошним евреям пришла в голову простая мысль: «Не может быть, что мы первые евреи на этой земле! Кто-то ведь жил в Кенигсберге до нас. Это наши люди! Надо узнать – как они жили, как сложилась их судьба.» И в результате …  на русском языке в интернете доступны мемуары кенигсбергского еврея Михаэля Вика, встретившего войну подростком. Мемуары называются «Закат Кенигсберга: Свидетельство немецкого еврея.» Мальчик был из смешанной немецко-еврейской семьи, родители были музыкантами и преподавателями музыки. Семья принадлежала к культурной элите города. Рассказ потрясает великолепным стилем и страшной правдой событий. Сначала ломались человеческие отношения соседей, коллег, друзей. (Нам это уже знакомо – «Скажи мне, чей Крым, и я тебе скажу, кто ты!», да и Председатель уже настроен «врагов к стенке», как в Донбассе.) Потом общество поделилось на «своих» и «чужих». Мальчик полу-еврей – полу-немец ощутил неприязнь ЧАСТИ общества за свое этническое происхождение. Потом, после прихода «советских освободителей» этот мальчик сполна и «заслуженно» получил неприязнь советских людей за свое немецко-буржуазно-фашистское происхождение. Чудом выжив, один из последних евреев Кенигсберга вместе с другими «местными иностранцами» был выселен на Запад, стал талантливым музыкантом и написал незабываемую книгу о том, ЧТО ТАКОЕ ВОЙНА в Европе.

Только из этой книги я узнал, что чудовищный удар по историческому центру Кёнигсберга нанесли бомбардировщики Великобритании. За две августовские ночи старинный город был превращен в огненный ад. В мемуарах описано – как это было, как погибла мать мальчика, как горожане боролись с пожарами, как хоронили тела…

С точки зрения имперцев ИМХОклуба мое напоминание о воспоминаниях кенигсбергского еврея – несомненная русофобская пропагандистская гадость – ясно ведь, что в «буржуазно-еврейских» воспоминаниях беспристрастно рассказывается, как вели себя фашисты и как вели себя советские люди. Каждый имеет «совершенно ненужную» возможность сравнить и сделать выводы о человеческой природе, которая проявляется, когда культурные запреты уносит пропаганда и война…

В 80-е годы, часто бывая в командировках, я видел, что Калининград стали обживать активнее – в центре строили новое жилье, убрали руины и на их месте устроили просторные газоны с дорожками. Как-то я шел через такой парк-газон и возле дорожки заметил странную табличку. Она сообщала, что на том месте до войны находилась гостиница, в которой во время своего путешествия останавливался поэт Владимир Маяковский. В другом месте другая табличка сообщала, что до войны на том месте стоял дом, в котором жил известный сказочник Эрнст Теодор Амадей Гофман, автор известной сказки «Щелкунчик и мышиный король.»

История Кенигсберга не впихивается в историю Калининграда. Пока я пишу этот комментарий, в соседней комнате звучит телевизор – на латышском языке передают какой-то бесконечный немецкий сериал. Один из героев сериала говорит: «Я люблю отбивную по-кенигсбергски.»

Ужас! Кругом одни недобитые фашисты! Из каждого утюга звучат напоминания о Кенигсберге! Доколе можно так унижать победителей?! Надо всем нацистам так «перепоказать» и «переповторить», чтобы никогда никто уже не смел сомневаться в силе русского оружия, в величии русского духа и миролюбии русской империи!

Какие настроения вызывает такая позиция? Страх, гнев, чувство несправедливости и желание надежно защититься от безумцев. А быть на стороне безумцев совершенно не хочется. Когда у многих людей возникают смутные страхи, ни к чему хорошему это привести не может. Российские интеллектуалы уже понимают, что нельзя победить в гражданской войне - гражданскую войну можно только остановить, а потом придется вместе жить и работать. Но даже две мировые войны пока не навели интеллектуалов на мысль, что и в мировой войне победить нельзя - время неизбежно меняет соотношение сил, а послевоенная холодная война и гонка вооружений это соотношение сил меняет еще быстрее. Поэтому шанс для всех дает поддержание человеческих отношений, построенных на уважении и доверии, а не на смертоносной силе.

Думаю, что в ХХI веке успешность культур проявляется в умении предотвращать войны, а не побеждать в них. Надеюсь, что одноклубники в своем большинстве это понимают.