РОКОВОЙ ВЫБОР :: IMHOclub - Территория особых мнений

ИСТОРИЯ ХХ ВЕК

Сегодня

Антон Жураковский

РОКОВОЙ ВЫБОР

К 40-летию горбачевского переворота

Участники дискуссии:

12

27
Последняя реплика:

20 минут назад

Марк Козыренко, Леонид Радченко, Владимир Иванов, Юрий Васильевич Мартинович, Артём Бузинный, Иван Киплинг, Анатолий Зайцев, Roman Romanovs, Юрий Томашов, Leonid Kuleshov, Юрий Иванович Кутырев, Андрей Михайлов

11 марта 1985 года к власти в СССР пришел Михаил Горбачев. После целой полосы смертей престарелых лидеров избрание молодого генсека было встречено в народе с одобрением и надеждой. И мало кто мог тогда предполагать, что Советское государство ступило на гибельный путь, который всего через шесть лет закончится оглушительной катастрофой.

Был ли у страны иной выбор в марте 1985? И как вообще могло случиться, что Советский Союз возглавил деятель, который за короткое время пустит на слом мировую систему социализма, Организацию Варшавского Договора, да и вообще весь послевоенный мировой порядок и в итоге станет фактическим могильщиком собственной партии и государства? Обо всем этом вполне уместно поразмышлять сегодня, сорок лет спустя после того поистине рокового дня.

Несостоявшиеся преемники

Об обстоятельствах прихода Горбачева к власти за последние тридцать с лишним лет было опубликовано немало статей и книг, авторы которых старались по крупицам восстановить реальную картину тех уже далеких от нас событий. Практически во всех публикациях на эту тему отмечается, что в конце 70-х — начале 80-х годов СССР столкнулся с объективно назревшей проблемой, которую время от времени приходится решать самым разным странам с различными политическими системами и режимами. Речь идет о неизбежной смене поколений, находящихся у руля власти и необходимости омоложения высшего управленческого звена или, как сейчас модно говорить — обновлении правящей элиты.

Нельзя сказать, чтобы тогдашнее советское руководство этого не понимало. Никто иной как сам Леонид Брежнев впервые начал задумываться о своем возможном преемнике еще в начале 1970-х. Доподлинно известно, что тогда на эту роль всерьез рассматривался первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов — талантливый руководитель, умный технократ с глубоким знанием реального производства и при этом политик с твердым идейным стержнем, бывший фронтовик, человек большого личного мужества. Позднее, уже во второй половине 70-х, среди возможных потенциальных сменщиков Брежнева называли члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Федора Кулакова и первого секретаря ЦК КП Белоруссии Петра Машерова, настоящего любимца партии, пользовавшегося огромным авторитетом не только у себя в республике, но и за ее пределами. Машерова тогда также рассматривали как одного из наиболее вероятных кандидатов на должность председателя Совета министров СССР вместо Алексея Косыгина, в тот период уже серьезно недомогавшего. Кстати, и сам Косыгин был очень высокого мнения о деловых качествах Машерова и поддерживал его перевод на работу в Москву.

Обстоятельства, однако, сложились так, что никто из вышеназванных политических деятелей — людей незаурядных, обладавших немалым управленческим и жизненным опытом, и, главное, еще полных сил и энергии, так и не смог подняться на высшую ступень в советской властной иерархии. Романов был скомпрометирован путем распространения заведомо ложных, клеветнических слухов — получившая широкое хождение знаменитая байка о царском сервизе, который он якобы взял из Эрмитажа на свадьбу собственной дочери, являлась абсолютным вымыслом от начала и до конца, однако нанесла непоправимый ущерб его политической репутации.

В 1978 г. внезапно скончался 60-летний Федор Кулаков — от весьма диковинной болезни «заснул и не проснулся». Смерть Кулакова произошла при довольно странных обстоятельствах — накануне вечером госдачу, где он жил, под разными предлогами покинули прикрепленные к каждому члену Политбюро охрана и медицинский работник, оставив таким образом своего подопечного без какой бы то ни было помощи в экстренной ситуации.

В 1980 г. в автомобильной катастрофе трагически погиб 62-летний Петр Машеров — как раз тогда, когда вопрос о его назначении на один из высших постов в государстве был уже практически решен.

И, наконец, когда осенью 1982 г. Брежнев твердо определился с намерением рекомендовать в генсеки на ближайшем Пленуме ЦК своего давнего близкого друга и соратника, первого секретаря ЦК КПУ Владимира Щербицкого, все закончилось скоропостижной кончиной самого Леонида Ильича — и опять же по той же самой схеме «заснул и не проснулся».

Сегодня сложно сказать, были ли эти и некоторые другие события цепью роковых случайностей, либо, напротив, результатом чьих-то сознательных намерений и прямым следствием неограниченной никакими рамками ожесточенной борьбы за власть с примесью откровенного политического криминала. Некоторые исследователи данной темы, в том числе такие весьма информированные люди, как бывший помощник секретаря ЦК КПСС Лигачева Валерий Легостаев, склонны возлагать ответственность за череду намеренно инспирированных политических скандалов, а также весьма загадочных несчастных случаев и столь же загадочных смертей видных советских партийных и государственных деятелей на тогдашнего председателя КГБ Юрия Андропова, который, пользуясь возможностями своего ведомства, а также многолетними тесными связями с шефом правительственной медицины Евгением Чазовым, всеми правдами и неправдами расчищал себе путь к высшей власти, избавляясь от потенциальных конкурентов.

Так или иначе, но к середине 1980-х ситуация в высших эшелонах власти Советского государства выглядела явно неблагополучно. Один за другим ушли из жизни генсеки Брежнев и Андропов, а кроме них еще целый ряд влиятельных представителей советского властного ареопага. Злые языки хлестко окрестили вереницу смертей первых лиц партии и государства с последующим официальным траурным церемониалом «пятилеткой пышных похорон». При этом плавный процесс омоложения Политбюро с постепенным выдвижением на первые роли новых лидеров в условиях сохранения политической стабильности в стране, задуманный Брежневым еще в первой половине 70-х, так и не был осуществлен, напротив, несколько очень перспективных советских политических деятелей по тем или иным причинам, что называется, «сошли с дистанции». И в итоге одним из главных соискателей высшей власти стал человек, абсолютно непригодный для этого ни по деловым, ни по политическим, ни по моральным качествам.

Горбачев на грани провала

На момент кончины генсека Черненко в состав Политбюро ЦК КПСС входило 16 человек, причем полноправных членов ПБ, из которых только и мог быть избран будущий советский лидер, было всего десять. Большинство из них принадлежало к так называемой «старой брежневской гвардии», меньшую часть составляли выдвиженцы Андропова. Наиболее приметной фигурой среди «андроповцев» был Горбачев, которого бывший многолетний шеф КГБ усиленно опекал и проталкивал на самый верх партийного Олимпа еще при жизни Брежнева.

В отличие от Андропова, Черненко относился к Горбачеву весьма прохладно. И уж менее всего он видел в Горбачеве своего преемника — на этот счет существует немало авторитетных свидетельств. Их отношения окончательно разладились после нашумевшего визита Горбачева в Англию в декабре 1984 г., получившего широкое, хотя и весьма разноречивое освещение в западной прессе. Сложно сказать, что тогда вызвало большее раздражение у Черненко — то ли публикации в британских СМИ, где Горбачева именовали «кремлевским принцем», «№2 в Политбюро» и т.п., а, возможно, непритязательного в быту генсека шокировали всякие неожиданные скандальные подробности, всплывшие во время заморского вояжа четы Горбачевых, вроде наличия у Раисы Максимовны золотой кредитной карточки «Америкэн экспресс» и покупки ей пары алмазных сережек за 1780 долларов (при номинальной зарплате Горбачева в 800 советских рублей).

Так или иначе, как вспоминал позднее Егор Лигачев, «в конце 1984 г. аппаратная атмосфера вокруг Горбачева начала характеризоваться некими «вакуумными» свойствами». Другой знаток цековской политической кухни Легостаев выразился менее витиевато, отметив, что после возвращения из Англии Горбачев ходил по коридорам ЦК, «как побитая собака». Хотя он все еще оставался в ненадежном положении «как бы второго секретаря ЦК», угасавший генсек Черненко не желал с ним встречаться. Вдобавок в Ставропольском крае (бывшей горбачевской вотчине) МВД СССР по приказу министра Федорчука начало проверку деятельности Горбачева в бытность его первым секретарем крайкома партии. Результаты не заставили себя долго ждать — по слухам, за короткое время нарыли различного компромата на целое «Ставропольское дело». По воспоминаниям всех, кто близко соприкасался с Горбачевым, в начале 1985 тот пребывал в крайне нервозном состоянии, явственно ощущая, что его политические позиции становятся все более зыбкими, а перспективы — все более туманными.

Тогдашний председатель Совмина СССР Тихонов на заседаниях Политбюро мог публично осадить Горбачева словами: «Не пытайтесь работать по проблемам, в которых вы некомпетентны».

Не слишком жаловали будущего архитектора перестройки и многие другие влиятельные старожилы Политбюро — Гришин, Романов, Щербицкий, Кунаев. Все они считали Горбачева неподготовленным к выполнению обязанностей лидера партии и страны — и, как оказалось впоследствии, были абсолютно правы. Однако смерть Черненко застала их врасплох, и в силу независящих от них обстоятельств в марте 1985 они проиграли.

Союзники-сообщники

Само избрание Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС прошло с нарушением многих неписаных внутрипартийных традиций и имело все признаки типичного дворцового переворота. Генсек Константин Черненко скончался вечером 10 марта, а уже менее чем через сутки Горбачев уселся в его кресло — быстрота, невиданная в советской истории.

Стоит заметить, что первое заседание Политбюро, состоявшееся сразу после кончины Черненко в Кремле поздно вечером 10 марта, закончилось для Горбачева фактически безрезультатно. Вот как об этом вспоминал позднее Лигачев:

Вскоре из Ореховой комнаты вышли члены Политбюро, заняли свои места, и тут сразу же воочию обнаружилась вся сложность и запутанность ситуации. Горбачев, который последние месяцы проводил заседания ПБ, хотя и сел за стол председательствующего, однако не по центру, а как-то сбоку. Довольно быстро согласовали целый комплекс вопросов, связанных с организацией похорон. Прикинули состав похоронной комиссии. И тут произошла заминка. Когда Горбачев предложил избрать председателя комиссии, в зале заседаний Политбюро вдруг повисла тишина. Сейчас мне трудно припомнить, сколько времени длилась эта пауза, но мне она показалась бесконечной. Все понимали, что избрание председателя похоронной комиссии — это как бы первый и весьма недвусмысленный шаг к избранию Генерального секретаря ЦК КПСС. Тяжелая долгая пауза, возникшая после слов Горбачева, подтверждала худшие опасения. Вопрос о генсеке отнюдь не предрешен. В результате обмен мнениями относительно председателя похоронной комиссии приобрел какой-то размытый характер и сам собою сошел на нет.

Впрочем, у сторонников Горбачева была в запасе еще целая ночь, и они, как показали дальнейшие обытия, даром времени не теряли. Ключевую роль в воцарении Горбачева сыграли четыре человека — член Политбюро Громыко, председатель КГБ Чебриков, секретарь ЦК Лигачев и начальник 4-го Главного управления Минздрава СССР Чазов.

Патриарх советской дипломатии Андрей Громыко выдвинет Горбачева в генсеки на заседании Политбюро, состоявшемся на следующий день, 11 марта. Ранее Громыко не был замечен среди приверженцев Горбачева, напротив, раз или два высказывался о нем в весьма скептическом духе. Поэтому его внезапный переход на сторону Горбачева станет полной неожиданностью для «старой брежневской гвардии» и фактически предопределит дальнейший ход событий. И тот же Громыко на внеочередном Пленуме ЦК, характеризуя своего нового протеже, выдаст настоящий панегирик, не поскупившись на самые хвалебные эпитеты и цветистые комплименты:

В лице Михаила Сергеевича Горбачева мы имеем деятеля широкого масштаба, деятеля выдающегося, который с достоинством будет занимать пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

Многие слушатели той исторической речи Громыко впоследствии отмечали, что подобных дифирамбов по адресу еще не избранного генсека история партии еще не знала. Председатель КГБ Чебриков вписался в горбачевскую команду даже раньше, чем Громыко — еще при жизни Черненко, старательно информируя Горбачева о настроениях его коллег по Политбюро, о чем сам Горбачев впоследствии поведает в своих мемуарах:

Как-то незадолго до кончины генсека Черненко, Чебриков, возглавлявший в то время КГБ, поделился со мной содержанием беседы с Тихоновым, пытавшимся убедить его в недопустимости моего избрания на пост Генерального секретаря. Чебрикова поразило, что Тихонов никого, кроме меня, не упоминал.

В ночь с 10 на 11 марта Чебриков сделал в высшей степени знаковый звонок начальнику Генштаба маршалу Ахромееву, которому сообщил о смерти Черненко, а заодно рассказал о только что состоявшемся заседании Политбюро, на котором якобы были приняты все необходимые решения относительно избрания нового Генерального секретаря (что абсолютно не соответствовало действительности и было со стороны Чебрикова сознательной дезинформацией), после чего высказал главное, ради чего он звонил в столь поздний час: «Доложи министру обороны… положение в стране не такое, чтобы стать генсеком представителю старшего поколения». Смысл этого месседжа, адресованного шефом КГБ, по сути, всему высшему руководству Советских Вооруженных Сил был более чем прозрачен — особенно если учесть, что недавно назначенный министром обороны СССР маршал Соколов отнюдь не принадлежал к числу сторонников Горбачева, а напротив, считался человеком близким к Григорию Романову.

Выступил Чебриков и на судьбоносном заседании Политбюро 11 марта. Хотя на тот момент председатель КГБ еще даже не был полноценным членом Политбюро, пребывая в статусе кандидата, он не преминул публично продемонстрировать свою поддержку Горбачеву, причем не только от своего имени, но и от лица всего своего могучего ведомства:

Советские чекисты поддерживают избрание товарища Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, — заявил без лишних экивоков Чебриков и после небольшой паузы внушительно добавил, — А голос чекистов — это голос народа.

Секретарь ЦК КПСС Лигачев занимался организационным обеспечением горбачевского переворота. В его задачу входила обработка первых секретарей обкомов партии, составлявших ядро Пленума ЦК, которому, собственно, и предстояло избрать нового генсека. Для многих обкомовских секретарей Горбачев даже в марте 1985 являлся каким-то малопонятным политическим инкогнито, а проще говоря — котом в мешке. Очень характерное свидетельство на этот счет оставил бывший помощник Горбачева Валерий Болдин:

У меня были доверительные отношения с секретарями обкомов, и они говорили откровенно, что знают о Горбачеве мало, а то, что знают, — так не приведи Господи.

И именно Лигачев в ночь с 10 на 11 марта обзванивал первых секретарей обкомов, убеждая их поддержать избрание Горбачева на пост генсека — еще до того, как его кандидатура была официально одобрена на Политбюро (!).

Ну и, наконец, исключительно важную, хотя и весьма специфическую роль в мартовской победе Горбачева сыграл его давний добрый знакомый, начальник 4-го управления Чазов. Одна из наиболее неприглядных страниц многолетней деятельности Чазова на посту шефа кремлевской медицины связана как раз именно с Черненко. Осенью 1984 г. Чазов на пару с Горбачевым убедили больного генсека в необходимости поехать в отпуск на родину Горбачева, в Кисловодск, где он якобы сможет поправить здоровье. А между тем отдых на высокогорном курорте был для Черненко строго противопоказан из-за имевшихся у него давних проблем с легкими, о чем тот же Чазов был прекрасно осведомлен.

Как отмечал позднее В.Легостаев, подробно исследовавший эту темную историю:

Десять дней пребывания генсека в обстановке разреженного, холодного и влажного по вечерам горного воздуха сделали свое дело. Черненко был в экстренном порядке на носилках транспортирован из Кисловодска в Москву без шансов на выживание. Характерно, что в своих мемуарах Чазов с партизанским упорством обходит этот немаловажный эпизод своей врачебной деятельности молчанием. Да и то сказать: даже дважды академик вряд ли сможет правдоподобно соврать, для чего нужно было человека с хронически больными легкими засылать в это гиблое место.

В последние месяцы жизни Черненко Чазов для Горбачева стал вообще поистине незаменимым человеком. Как вспоминал позднее сам Чазов, Горбачева крайне интересовал вопрос, сколько еще проживет Черненко, и шеф кремлевской медицины регулярно и подробно информировал Горбачева и о состоянии здоровья Черненко, и о возможных прогнозах относительно исхода его болезни (подобно тому, как ранее он в течение многих лет информировал Андропова о состоянии здоровья Брежнева и других членов Политбюро, причем делал это в строжайшей тайне от своих пациентов).

И так уж получилось, по странному совпадению, что на момент кончины Черненко два наиболее влиятельных политических оппонента Горбачева Романов и Щербицкий оказались далеко за пределами Москвы — Романов на отдыхе в Паланге, Щербицкий и вовсе в США во главе какой-то депутатской делегации. И как впоследствии отмечали практически все писавшие о событиях марта 1985, в условиях, когда по вопросу избрания нового генсека Политбюро фактически разделилось пополам, именно отсутствие Щербицкого в Москве в те мартовские дни стало едва ли не решающим фактором, склонившим чашу весов в пользу Горбачева.

В общем, как для кого, а для Горбачева смерть Черненко наступила как-то удивительно вовремя.

Не по Сеньке шапка
(Вместо послесловия)

11 марта 1985 г. внеочередной Пленум ЦК КПСС под бурные овации избрал нового Генерального секретаря. Внутрипартийный переворот, совершенный Горбачевым и другими «птенцами гнезда Андропова» при активном содействии перешедшего на их сторону Громыко, стал свершившимся фактом.

Каждый из участников переворота получит от Горбачева плату за свою поддержку — Громыко займет должность председателя Президиума Верховного Совета СССР, Лигачев и Чебриков станут членами Политбюро, причем Лигачев до 1988 г. будет к тому же иметь неформальный статус второго секретаря ЦК. Чазов возглавит Минздрав, чем, впрочем, останется не слишком доволен, не без оснований считая пост шефа правительственной медицины более весомым, чем министерскую должность.

Пройдет всего несколько лет, и Горбачев выпихнет с политического Олимпа одного за другим всех, кто помог ему взять власть в марте 1985. В свою очередь, недавние мартовские соратники глубоко разочаруются в Горбачеве.

Это какой-то звонок, а не мужчина, — скажет о нем с досадой Громыко. А затем даст итоговую оценку своему бывшему выдвиженцу, — не по Сеньке оказалась шапка государева, не по Сеньке!

Задним числом станут посыпать голову пеплом Лигачев и Чазов, горько сетуя на то, что они обманулись в Горбачеве. Впрочем, толку от этого уже не будет никакого. Политическая сделка в стиле «ты мне — я тебе», которую они так ловко провернули в марте 1985, в конечном итоге приведет Советский Союз к краху.