ИСТОРИЯ ЖИЗНИ
Вчера
Игорь Гусев
Историк, публицист
ПУТЬ СООТЕЧЕСТВЕННИКА. ЧАСТЬ 4
Воспоминание о маленькой Кристине Орбакайте
-
Участники дискуссии:
59 -
Последняя реплика:
Только что
Леонид Соколов,
Марк Козыренко,
Юрий Васильевич Мартинович,
Ярослав Александрович Русаков,
Роланд Руматов
Часть 1 Часть 2 Часть 3
Одним из ярчайших впечатлений моего детства стали летние каникулы, проводимые на взморье. В советские годы вдоль морского побережья предприимчивые жители латышских рыбацких посёлков разумно строили большие дома с множеством маленьких комнатушек, которые летом они очень выгодно сдавали дачникам. Доход был велик, поскольку советские отдыхающие являлись людьми крайне невзыскательными и ради отдыха на берегу Рижского залива готовы были мириться и с отсутствием комфорта, и с уличным туалетом–скворечником, и с необходимостью таскать воду вёдрами из колодца.
Благословенное рижское взморье...
В посёлке Бигаунциемс, что находится в 46 км от Риги, почти сразу за границей Юрмалы, мы снимали у хозяйки Бируты комнатку в двухэтажном кирпичном доме, стоявшем на высоком берегу почти у самого пляжа, и каждое утро я просыпался, вдыхая свежий морской воздух, пропитанный запахом соли и водорослей, выносимых на берег шаловливыми волнами. Уникальной особенностью этого района взморья являлось то, что прибрежное мелководье до самого Яункемери на участке продолжительностью около двух километров было не песчаным, а усыпано камнями. В тех краях — редкий каприз природы.
Босиком ходилось там неудобно и затруднительно, но зато мальчишкам — полное раздолье! После каждого шторма море вымывало «эхо войны» — осколки, гильзы, патроны, которые мы, блуждая по колено в воде, с азартом собирали на мелководье. В других местах эти трофеи минувших сражений мгновенно затягивало песком, но здесь они покоились на плоских светлых камнях и видны были издалека. Иногда там попадались даже старинные монеты, хотя и редко.
Никогда не забуду того приволья, того пьянящего чувства свободы, купанья в заливе до посинения, прогулок по окрестностям, дальних вылазок за грибами, которых когда–то в тех местах водилось видимо–невидимо… Не забуду сияния ярко пылающих костров на Лиго, огненной полосой охватывавших берег в буйную Янову ночь, когда отблески пламени радовались, играли в волнах…
В плане общения и хорошей компании там всё и всегда обстояло весело. На лето к Бируте приезжало множество постояльцев. Имелись гости традиционные, неизменно прибывавшие на протяжении многих лет и заселявшиеся надолго, вроде интеллигентной старушки–москвички Веры Яковлевны, относительно почтенного возраста которой ходили легенды. Некоторые утверждали, что она должна хорошо помнить ещё дореволюционную эпоху и самого царя–батюшку! Были гости, приезжавшие на месяц, иные же — всего на пару недель. Некоторые проживали большими семьями, некоторые — скромными парами. Короче, царило полное непредсказуемое многообразие.
Дом Бируты снискал добрую славу, находился он достаточно близко от Риги, и дачу там порой снимали довольно известные люди. Например, популярный писатель, драматург и поэт Владлен Дозорцев с семьёй, а его, в свою очередь, часто навещали всякие интересные гости и коллеги по творческому промыслу. Сыновья почтенного литератора, Андрей и Максим, стали моими добрыми дачными приятелями.
Тогда отдыхать на Рижском взморье считалось престижным, и немало солидных москвичей и ленинградцев целыми семейно–дружескими кланами подолгу гостили в наших краях. Естественно, что всегда там имелось множество детей от грудничков до старшего подросткового возраста. Было с кем поиграть, и с кем поговорить, и кого послушать, а в кого, быть может, и влюбиться…
Вспоминаю, как одним чудесным вечером сидел я у моря на скамеечке, любуясь заливом в компании прехорошенькой юной москвички Ирочки… Светила романтическая луна, и всё вообще располагало… а мы вели особенно уместную в той обстановке беседу о Чингисхане. Ирочка всё вздыхала, лукаво поглядывала на меня своими опасными оленьими глазами и потом печально сообщила, что ей зябко… Я же, подвинувшись в сторонку, чтобы барышне было просторнее, поспешил успокоить бедняжку, что, действительно, становится довольно свежо, но это не беда, поскольку поздно, и мы скоро отправимся домой, спать.
Мм–дааа… Лишь время спустя постиг я всю глубину старинной женской мудрости о том, что, конечно, хорошо, когда парень умный. Но гораздо лучше, когда он — не дурак! Но это так, к слову.
Поскольку знал я действительно много и «говорил смачно», рассказов моих обычно ждали с нетерпением. Вообще, как–то так получилось, что ещё со времён детского сада ко мне частенько подбирались страждущие услышать занимательную историю и капризно приставали: «Ииигорь, нуу расскажиии интересненькоеее!». Надо было тешить любопытство однокашников. Поскольку в детском саду читать я ещё не умел, то вначале приходилось пересказывать содержание ранее просмотренных фильмов или телепередач.
Постепенно мой навык «речевого служения» совершенствовался, и годам к 16–ти достиг я определённого мастерства в изложении различных увлекательных историй.
Обычно вечерами, запалив на морском берегу небольшой уютный костерок, я садился любоваться романтическими сумерками, а вокруг нахальными кукушатами пристраивались мои преданные малолетние слушатели, которые требовали увеселять их поучительными побасенками.
Как–то в доме у Бируты гостила с дочкой одна молодая московская художница. За компанию с дочкой приехала подружка Кристина, тихая, застенчивая и очень милая девочка лет десяти… Фамилия её была Орбакайте. Мама девочки, певица, вечно разъезжала по концертам, да по гастролям, и потому у неё не всегда находилось время для дочери. Бедная Кристина очень по ней скучала… Звали маму Алла Борисовна Пугачёва.
Кристина была очень простодушной и совершенно не избалованной девочкой, что особенно бросалось в глаза на фоне пары её сверстниц, спесивых наследниц какого–то московского торгового работника, который также снимал дачу у Бируты в то замечательное лето. Помню, в промежутке между моими очередными «повестями Гусева», зашёл разговор о недавно появлявшихся тогда в домашнем обиходе видеомагнитофонах и я, подбрасывая куски плавника в огонь, спросил: «Кристина, а у вас дома есть видеомагнитофон?» Она, смущаясь, ответила: «Нет, у нас нет, вот у дяди Володи — есть…».
Уж не стал я уточнять, кто такой этот обеспеченный дядя, имевший в личном пользовании то, чего не было у дочери самой популярной на тот момент певицы Советского Союза…
Кристина Орбакайте, какой я её запомнил...
Вообще, маленькая дочка Пугачёвой была трогательно мила, и я от души порадовался, когда узнал позднее, что её утвердили на главную роль в знаменитом фильме Ролана Быкова «Чучело». Как полагаю, искреннее простодушие и тогдашняя внутренняя чистота этого ребёнка не могли не привлечь внимание именитого детского кинорежиссёра.
Конечно, с тех пор минуло немало времени, и повзрослевшая Кристина Орбакайте, судя по всему сильно переменилась, давно уже став популярным персонажем скандальных светских хроник. Но в памяти моей она живёт как тихая застенчивая девочка, внимательно вслушивающаяся в мои рассказы у вечернего костра.
В конце лета, неожиданно для всех многочисленных обитателей нашей «Вороньей слободки», в Бигаунциемсе случилось следующее: 21 августа 1982 года по лесной дороге со стороны шоссе на поляну перед домом неспешно выкатил шикарный, хотя и не совсем новый «Мерседес–Бенц» с московскими номерами. Завидный автомобиль остановился, и на глазах у изумлённой публики из него вышла Алла Борисовна Пугачёва, в сопровождении своей мамы Зинаиды Архиповны, дочери Кристины и продюсера Евгения Борисовича Болдина. Звезда сошла на нашу грешную землю, и мир покачнулся…
Как оказалось, они в тот год отдыхали в юрмальском санатории, и Кристина уговорила мать заехать–посетить знакомые места и подружек. Что тут скажешь… Нежданный–негаданный визит Пугачёвой вызвал естественный фурор, московские друзья встретились и обнялись, а на летнем столе у кустов сирени появился лёгкий незатейливый фуршет…
Алла Борисовна оказалась женщиной не чванливой и достаточно компанейской. Из «Мерседеса» извлекли пакет с фруктами, добавив его к общему столу, так что могу теперь задирать нос, поскольку столовался вместе со знаменитой певицей.
Я никогда не был поклонником творчества Пугачёвой, не стал её фанатом и в дальнейшем, но остаюсь до сих пор признателен почтенной Алле Борисовне. Наскоро зарядив верную кинокамеру, я долго не решался подойти к ней, поскольку крайне неловко было наблюдать за тем, как бедную женщину со всех сторон буквально облепили малознакомые, либо совсем незнакомые ей люди, которые донимали пустыми разговорами, лезли фотографироваться и задавали многочисленные нелепые вопросы. Мне было её жаль, ведь я видел, насколько устала она от всей этой суеты.
Лишь перед самым отъездом именитых гостей я набрался нахальства и робко попросил у неё разрешения запечатлеть их на память. Мне кажется, я тогда оказался чуть ли не единственным, кто ПОПРОСИЛ РАЗРЕШЕНИЯ. Знаменитая певица не отмахнулась досадливо от взъерошенного паренька с кинокамерой. Всей компанией они картинно прошлись мимо, дав мне возможность сделать славный кадр. Она ещё пошутила тогда: «Вот, Бони Эм на прогулке…», — и сняла свои тёмные, маскирующие очки, ослепительно при этом улыбнувшись. Это было доброе воспоминание, и я с удовольствием храню его.
А в ту пору, Максиму Галкину было всего 6 лет…
Продолжение следует...
Одним из ярчайших впечатлений моего детства стали летние каникулы, проводимые на взморье. В советские годы вдоль морского побережья предприимчивые жители латышских рыбацких посёлков разумно строили большие дома с множеством маленьких комнатушек, которые летом они очень выгодно сдавали дачникам. Доход был велик, поскольку советские отдыхающие являлись людьми крайне невзыскательными и ради отдыха на берегу Рижского залива готовы были мириться и с отсутствием комфорта, и с уличным туалетом–скворечником, и с необходимостью таскать воду вёдрами из колодца.
Благословенное рижское взморье...
В посёлке Бигаунциемс, что находится в 46 км от Риги, почти сразу за границей Юрмалы, мы снимали у хозяйки Бируты комнатку в двухэтажном кирпичном доме, стоявшем на высоком берегу почти у самого пляжа, и каждое утро я просыпался, вдыхая свежий морской воздух, пропитанный запахом соли и водорослей, выносимых на берег шаловливыми волнами. Уникальной особенностью этого района взморья являлось то, что прибрежное мелководье до самого Яункемери на участке продолжительностью около двух километров было не песчаным, а усыпано камнями. В тех краях — редкий каприз природы.
Босиком ходилось там неудобно и затруднительно, но зато мальчишкам — полное раздолье! После каждого шторма море вымывало «эхо войны» — осколки, гильзы, патроны, которые мы, блуждая по колено в воде, с азартом собирали на мелководье. В других местах эти трофеи минувших сражений мгновенно затягивало песком, но здесь они покоились на плоских светлых камнях и видны были издалека. Иногда там попадались даже старинные монеты, хотя и редко.
Никогда не забуду того приволья, того пьянящего чувства свободы, купанья в заливе до посинения, прогулок по окрестностям, дальних вылазок за грибами, которых когда–то в тех местах водилось видимо–невидимо… Не забуду сияния ярко пылающих костров на Лиго, огненной полосой охватывавших берег в буйную Янову ночь, когда отблески пламени радовались, играли в волнах…
В плане общения и хорошей компании там всё и всегда обстояло весело. На лето к Бируте приезжало множество постояльцев. Имелись гости традиционные, неизменно прибывавшие на протяжении многих лет и заселявшиеся надолго, вроде интеллигентной старушки–москвички Веры Яковлевны, относительно почтенного возраста которой ходили легенды. Некоторые утверждали, что она должна хорошо помнить ещё дореволюционную эпоху и самого царя–батюшку! Были гости, приезжавшие на месяц, иные же — всего на пару недель. Некоторые проживали большими семьями, некоторые — скромными парами. Короче, царило полное непредсказуемое многообразие.
Дом Бируты снискал добрую славу, находился он достаточно близко от Риги, и дачу там порой снимали довольно известные люди. Например, популярный писатель, драматург и поэт Владлен Дозорцев с семьёй, а его, в свою очередь, часто навещали всякие интересные гости и коллеги по творческому промыслу. Сыновья почтенного литератора, Андрей и Максим, стали моими добрыми дачными приятелями.
Тогда отдыхать на Рижском взморье считалось престижным, и немало солидных москвичей и ленинградцев целыми семейно–дружескими кланами подолгу гостили в наших краях. Естественно, что всегда там имелось множество детей от грудничков до старшего подросткового возраста. Было с кем поиграть, и с кем поговорить, и кого послушать, а в кого, быть может, и влюбиться…
Вспоминаю, как одним чудесным вечером сидел я у моря на скамеечке, любуясь заливом в компании прехорошенькой юной москвички Ирочки… Светила романтическая луна, и всё вообще располагало… а мы вели особенно уместную в той обстановке беседу о Чингисхане. Ирочка всё вздыхала, лукаво поглядывала на меня своими опасными оленьими глазами и потом печально сообщила, что ей зябко… Я же, подвинувшись в сторонку, чтобы барышне было просторнее, поспешил успокоить бедняжку, что, действительно, становится довольно свежо, но это не беда, поскольку поздно, и мы скоро отправимся домой, спать.
Мм–дааа… Лишь время спустя постиг я всю глубину старинной женской мудрости о том, что, конечно, хорошо, когда парень умный. Но гораздо лучше, когда он — не дурак! Но это так, к слову.
Поскольку знал я действительно много и «говорил смачно», рассказов моих обычно ждали с нетерпением. Вообще, как–то так получилось, что ещё со времён детского сада ко мне частенько подбирались страждущие услышать занимательную историю и капризно приставали: «Ииигорь, нуу расскажиии интересненькоеее!». Надо было тешить любопытство однокашников. Поскольку в детском саду читать я ещё не умел, то вначале приходилось пересказывать содержание ранее просмотренных фильмов или телепередач.
Постепенно мой навык «речевого служения» совершенствовался, и годам к 16–ти достиг я определённого мастерства в изложении различных увлекательных историй.
Обычно вечерами, запалив на морском берегу небольшой уютный костерок, я садился любоваться романтическими сумерками, а вокруг нахальными кукушатами пристраивались мои преданные малолетние слушатели, которые требовали увеселять их поучительными побасенками.
Как–то в доме у Бируты гостила с дочкой одна молодая московская художница. За компанию с дочкой приехала подружка Кристина, тихая, застенчивая и очень милая девочка лет десяти… Фамилия её была Орбакайте. Мама девочки, певица, вечно разъезжала по концертам, да по гастролям, и потому у неё не всегда находилось время для дочери. Бедная Кристина очень по ней скучала… Звали маму Алла Борисовна Пугачёва.
Кристина была очень простодушной и совершенно не избалованной девочкой, что особенно бросалось в глаза на фоне пары её сверстниц, спесивых наследниц какого–то московского торгового работника, который также снимал дачу у Бируты в то замечательное лето. Помню, в промежутке между моими очередными «повестями Гусева», зашёл разговор о недавно появлявшихся тогда в домашнем обиходе видеомагнитофонах и я, подбрасывая куски плавника в огонь, спросил: «Кристина, а у вас дома есть видеомагнитофон?» Она, смущаясь, ответила: «Нет, у нас нет, вот у дяди Володи — есть…».
Уж не стал я уточнять, кто такой этот обеспеченный дядя, имевший в личном пользовании то, чего не было у дочери самой популярной на тот момент певицы Советского Союза…
Кристина Орбакайте, какой я её запомнил...
Вообще, маленькая дочка Пугачёвой была трогательно мила, и я от души порадовался, когда узнал позднее, что её утвердили на главную роль в знаменитом фильме Ролана Быкова «Чучело». Как полагаю, искреннее простодушие и тогдашняя внутренняя чистота этого ребёнка не могли не привлечь внимание именитого детского кинорежиссёра.
Конечно, с тех пор минуло немало времени, и повзрослевшая Кристина Орбакайте, судя по всему сильно переменилась, давно уже став популярным персонажем скандальных светских хроник. Но в памяти моей она живёт как тихая застенчивая девочка, внимательно вслушивающаяся в мои рассказы у вечернего костра.
В конце лета, неожиданно для всех многочисленных обитателей нашей «Вороньей слободки», в Бигаунциемсе случилось следующее: 21 августа 1982 года по лесной дороге со стороны шоссе на поляну перед домом неспешно выкатил шикарный, хотя и не совсем новый «Мерседес–Бенц» с московскими номерами. Завидный автомобиль остановился, и на глазах у изумлённой публики из него вышла Алла Борисовна Пугачёва, в сопровождении своей мамы Зинаиды Архиповны, дочери Кристины и продюсера Евгения Борисовича Болдина. Звезда сошла на нашу грешную землю, и мир покачнулся…
Как оказалось, они в тот год отдыхали в юрмальском санатории, и Кристина уговорила мать заехать–посетить знакомые места и подружек. Что тут скажешь… Нежданный–негаданный визит Пугачёвой вызвал естественный фурор, московские друзья встретились и обнялись, а на летнем столе у кустов сирени появился лёгкий незатейливый фуршет…
Алла Борисовна оказалась женщиной не чванливой и достаточно компанейской. Из «Мерседеса» извлекли пакет с фруктами, добавив его к общему столу, так что могу теперь задирать нос, поскольку столовался вместе со знаменитой певицей.
Я никогда не был поклонником творчества Пугачёвой, не стал её фанатом и в дальнейшем, но остаюсь до сих пор признателен почтенной Алле Борисовне. Наскоро зарядив верную кинокамеру, я долго не решался подойти к ней, поскольку крайне неловко было наблюдать за тем, как бедную женщину со всех сторон буквально облепили малознакомые, либо совсем незнакомые ей люди, которые донимали пустыми разговорами, лезли фотографироваться и задавали многочисленные нелепые вопросы. Мне было её жаль, ведь я видел, насколько устала она от всей этой суеты.
Лишь перед самым отъездом именитых гостей я набрался нахальства и робко попросил у неё разрешения запечатлеть их на память. Мне кажется, я тогда оказался чуть ли не единственным, кто ПОПРОСИЛ РАЗРЕШЕНИЯ. Знаменитая певица не отмахнулась досадливо от взъерошенного паренька с кинокамерой. Всей компанией они картинно прошлись мимо, дав мне возможность сделать славный кадр. Она ещё пошутила тогда: «Вот, Бони Эм на прогулке…», — и сняла свои тёмные, маскирующие очки, ослепительно при этом улыбнувшись. Это было доброе воспоминание, и я с удовольствием храню его.
А в ту пору, Максиму Галкину было всего 6 лет…
Продолжение следует...
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Игорь Гусев
Историк, публицист
ПУТЬ СООТЕЧЕСТВЕННИКА. ЧАСТЬ 3
Средняя школа и межнациональные эксцессы
Игорь Гусев
Историк, публицист
ПУТЬ СООТЕЧЕСТВЕННИКА. ЧАСТЬ 2
Русское сердце
Лиза Юшкова
Корреспондент RuBaltic.ru
НЕЗАВИСИМОСТЬ СОКРАТИЛА НАСЕЛЕНИЕ ЛАТВИИ
Сильнее самой кровопролитной войны в истории
Алексей Стефанов
ЛАТВИЙСКАЯ МОЛОДЕЖЬ АКТИВНО УЕЗЖАЕТ
В Беларусь