ЭСТОНИЯ
Сегодня
Варро Вооглайд
ОБРАЩЕНИЕ К ПРЕЗИДЕНТУ РЕСПУБЛИКИ
О непровозглашении законопроекта 570 SE
-
Участники дискуссии:
711 -
Последняя реплика:
24 минуты назад
Леонид Соколов,
Марк Козыренко,
Леонид Радченко,
Владимир Иванов,
Юрий Васильевич Мартинович,
Vladimir Kirsh,
arvid miezis
9 апреля 2025 года, Рийгикогу принял Закон (570 SE) о внесении изменений в Закон о церквях и приходах (KiKoS), который требует, под угрозой принудительной ликвидации, чтобы Эстонская христианская православная церковь (ЭХПЦ), ранее известная как Эстонская православная церковь /Московский Патриархат/ (ЭПЦ /МП) и Пюхтицкий монастырь разорвали свои исторические, канонические связи с Московским Патриархатом, которые являются важнейшими для их идентичности, в течение явно нереалистичного двухмесячного срока. Хотя соответствующие нормы сформулированы универсально, но (и с учётом политического заявления министра внутренних дел от 23 октября 2024 года) они прямо направлены против указанных религиозных объединений.
Сторонники законопроекта обвинили его критиков в том, что угроза принудительной ликвидации является в каком-то смысле ложной, неуместной и пропагандистской. Однако фактом является то, что рассматриваемая поправка к закону ставит ЭХПЦ и Пюхтицкий монастырь в положение, когда сохранение их нынешних канонических связей становится незаконным, что в свою очередь позволит министру внутренних дел обратиться в суд с требованием о принудительном роспуске указанных церковных организаций на основании статьи 16, абзаца 3, пункта 1 KiKoS.
К сожалению, рассматриваемый законопроект был инициирован и принят на основе пропагандистских лозунгов, апеллирующих к глорическим эмоциям, связанным с войной на Украине, а не к рациональным соображениям. Кроме того, для оправдания законопроекта неоднократно выдвигались и широко распространялись обвинения, основанные на заказанной государством пропаганде, которые не только являются клеветническими, но по сути разжигают ненависть — в первую очередь основанием для этого стало указание, будто бы имеются доказательства того, что ЭХПЦ и Пюхтицкий монастырь представляют в каком-то аспекте или в какой-то степени угрозу безопасности.
Прежде всего, это можно сказать о главном обосновании законопроекта, изменение Закона о церквях и приходах необходима будто бы для исключения деятельности российского влияния и тем самым обеспечения безопасности Эстонии. На самом деле ни ЭХПЦ, ни Пюхтицкий монастырь не совершили ничего противозаконного и тем более не поставили под угрозу безопасность Эстонии — и авторы законопроекта это даже не отрицают. Однако оправданием проталкивания законопроекта стало то, что, сохраняя канонические связи с Московским Патриархатом, эти организации в будущем могут стать инструментами враждебного влияния и, через это — представлять угрозу безопасности.
Однако в правовом государстве недопустимо угрожать любому лицу (физическому или юридическому) санкциями (включая принудительные увольнение и ликвидация) исключительно из-за того, что это лицо может сделать в будущем. Противоположное поведение противоречит принципу правового государства, причём на самом элементарном уровне, как это предусмотрено и в Конституции — наказывать можно только за содеянное.
Если будет создан прецедент, согласно которому государство может даже в мирное время ссылаться на соображения безопасности и принудительно закрывать организации, которые при этом не совершали никаких противоправных действий, — причём а последствия принудительного закрытия невозможно предотвратить даже в случае исправления своего поведения, — то будет создан весьма мрачный прецедент, в свете которого ни одна организация не сможет чувствовать себя в безопасности. Исходя из схожей модели мышления, гражданские объединения и политические партии в принципе можно также заставить замолчать, пригрозив им закрытием.
В статье 11 Конституции установлено, что права и свободы могут быть ограничены только в соответствии с Конституцией и что эти ограничения должны быть в демократическом обществе необходимы и не должны искажать сути ограничиваемых прав и свобод. Однако рассматриваемый законопроект представляет собой весьма серьезное ограничение религиозной свободы без того, что в демократическом обществе такое ограничение не считается действительно необходимым.
Конституция устанавливает основное право на свободу вероисповедания в статье 40, в которой говорится, что в Эстонской Республике нет государственной церкви. Среди прочего, это означает, что государство не может предписывать религиозным объединениям их канонические связи, поскольку выбор и принятие решения о своих канонических связях, несомненно, является основополагающей частью религиозной свободы религиозных объединений. В противном случае они будут вести так, как, если бы в Эстонии действует государственная церковь.
Соблюдение этого основополагающего принципа, поддержанного в практике Европейского суда по правам человека (включая свободу самоорганизаций религиозных объединений), имеет сверхважно для всех религиозных объединений, что можно рассматривать шире и с точки зрения организации свободного общества. Уважение к свободе вероисповедания не проявляется там, где церкви или монастыри или их деятельность нравятся лицам, осуществляющим политическую власть, — оно проявляется там, где ситуация обратная, т.е. когда религиозные объединения могут не нравиться, но несмотря на это государственные органы сохраняют требуемую дистанцию и не оказывают на них давления, не угрожают и тем паче не закрывают их принудительно.
При этом статья 40 Конституции не предусматривает возможности ограничения государством свободы вероисповедания по соображениям безопасности — согласно указанному законоположению ограничение свободы вероисповедания допускается только по соображениям охраны общественного порядка, здоровья и нравственности. Но даже, если Конституция допускала бы ограничение религиозной свободы по соображениям безопасности, то такие ограничения должны быть конституционными — быть целесообразными, необходимыми и умеренными. На самом деле это не так, иначе говоря, ограничения не выдерживают трёхступенчатого теста на их соответствие конституционности.
Во-первых, ограничения напрасны, поскольку они в принципе не позволяют достичь намеченной цели. Нет никаких пояснений (как в пояснительной записке к законопроекту, так и в устных заявлениях, представленных в поддержку законопроекта), которые бы показывали, каким образом сохранение канонических связей с Московским Патриархатом будет представлять реальную угрозу безопасности и как разрыв этих связей фактически устранит или существенно снизит угрозу безопасности Эстонии? Ни одного, даже отдаленно заслуживающего доверия объяснения для ответа на этот важнейший вопрос предложено не было. Если Московский Патриархат имеет реальное влияние на ЭХПЦ и Пюхтицкий монастырь, то исключение канонических связей из уставов этих организаций, безусловно, этому не препятствует.
Во-вторых, ограничения не являются необходимыми, поскольку даже, если бы они в принципе позволили достичь искомой цели (устранение или уменьшение угрозы безопасности, исходящей от ЭХПЦ и Пюхтицкого монастыря) — чего ограничения на самом деле не позволяют, как уже указывалось, — той же цели можно было бы достичь с помощью мер, которые в меньшей степени ограничивают основные права. Например, путем установления более чётких правил регулирования того, что могут и чего не могут делать религиозные объединения, а также путём более эффективного надзора за деятельностью религиозных объединений для предотвращения нарушений закона.
В-третьих, ограничения не являются умеренными, поскольку, принимая во внимание, что ЭХПЦ и Пюхтицкий монастырь, если они не разорвут свои канонические связи, находятся под угрозой принудительного закрытия, польза, фактически нанесенная ограничениями, и масштаб ущерба этой пользе непропорционально велики по сравнению с предположительно достижимой выгодой для государства — тем более, что выгода, преследуемая реальным и обширным ограничением религиозной свободы, т. е. достижение сколько-нибудь существенного улучшения ситуации с безопасностью, является чисто спекулятивной и как таковая сомнительной.
Достойно сожаления, что анализ содержащегося в пояснительной записке к рассматриваемому законопроекту соответствия последнего Конституции столь поверхностен, что вызавают ощущения конфуза, если не сказать, что он полностью недостаточен и иллюзорен, и с безразличием игнорирует ранее приведённые фундаментальные узкие места. Вместо того чтобы содержательно проанализировать соответствие законопроекта Конституции, то есть целесообразность, необходимость и умеренность мер, ограничивающих свободу вероисповедания, было просто заявлено, что проект соответствует Конституции и что проект — каким бы нелепым ни было это утверждение — даже защищает свободу вероисповедания. Такой «анализ», если не искажать смысл слов, вообще нельзя считать анализом. По сути, он отсутствует.
Кроме того, положение, изложенное в законопроекте, носит неприемлемо общий характер и ни в коем случае не соответствует принципу правовой ясности. В частности, законопроект предусматривает, что раздел 3 Закона о церквях и приходах будет дополнен абзацем 21 следующего содержания:
Сторонники законопроекта обвинили его критиков в том, что угроза принудительной ликвидации является в каком-то смысле ложной, неуместной и пропагандистской. Однако фактом является то, что рассматриваемая поправка к закону ставит ЭХПЦ и Пюхтицкий монастырь в положение, когда сохранение их нынешних канонических связей становится незаконным, что в свою очередь позволит министру внутренних дел обратиться в суд с требованием о принудительном роспуске указанных церковных организаций на основании статьи 16, абзаца 3, пункта 1 KiKoS.
К сожалению, рассматриваемый законопроект был инициирован и принят на основе пропагандистских лозунгов, апеллирующих к глорическим эмоциям, связанным с войной на Украине, а не к рациональным соображениям. Кроме того, для оправдания законопроекта неоднократно выдвигались и широко распространялись обвинения, основанные на заказанной государством пропаганде, которые не только являются клеветническими, но по сути разжигают ненависть — в первую очередь основанием для этого стало указание, будто бы имеются доказательства того, что ЭХПЦ и Пюхтицкий монастырь представляют в каком-то аспекте или в какой-то степени угрозу безопасности.
Прежде всего, это можно сказать о главном обосновании законопроекта, изменение Закона о церквях и приходах необходима будто бы для исключения деятельности российского влияния и тем самым обеспечения безопасности Эстонии. На самом деле ни ЭХПЦ, ни Пюхтицкий монастырь не совершили ничего противозаконного и тем более не поставили под угрозу безопасность Эстонии — и авторы законопроекта это даже не отрицают. Однако оправданием проталкивания законопроекта стало то, что, сохраняя канонические связи с Московским Патриархатом, эти организации в будущем могут стать инструментами враждебного влияния и, через это — представлять угрозу безопасности.
Однако в правовом государстве недопустимо угрожать любому лицу (физическому или юридическому) санкциями (включая принудительные увольнение и ликвидация) исключительно из-за того, что это лицо может сделать в будущем. Противоположное поведение противоречит принципу правового государства, причём на самом элементарном уровне, как это предусмотрено и в Конституции — наказывать можно только за содеянное.
Если будет создан прецедент, согласно которому государство может даже в мирное время ссылаться на соображения безопасности и принудительно закрывать организации, которые при этом не совершали никаких противоправных действий, — причём а последствия принудительного закрытия невозможно предотвратить даже в случае исправления своего поведения, — то будет создан весьма мрачный прецедент, в свете которого ни одна организация не сможет чувствовать себя в безопасности. Исходя из схожей модели мышления, гражданские объединения и политические партии в принципе можно также заставить замолчать, пригрозив им закрытием.
В статье 11 Конституции установлено, что права и свободы могут быть ограничены только в соответствии с Конституцией и что эти ограничения должны быть в демократическом обществе необходимы и не должны искажать сути ограничиваемых прав и свобод. Однако рассматриваемый законопроект представляет собой весьма серьезное ограничение религиозной свободы без того, что в демократическом обществе такое ограничение не считается действительно необходимым.
Конституция устанавливает основное право на свободу вероисповедания в статье 40, в которой говорится, что в Эстонской Республике нет государственной церкви. Среди прочего, это означает, что государство не может предписывать религиозным объединениям их канонические связи, поскольку выбор и принятие решения о своих канонических связях, несомненно, является основополагающей частью религиозной свободы религиозных объединений. В противном случае они будут вести так, как, если бы в Эстонии действует государственная церковь.
Соблюдение этого основополагающего принципа, поддержанного в практике Европейского суда по правам человека (включая свободу самоорганизаций религиозных объединений), имеет сверхважно для всех религиозных объединений, что можно рассматривать шире и с точки зрения организации свободного общества. Уважение к свободе вероисповедания не проявляется там, где церкви или монастыри или их деятельность нравятся лицам, осуществляющим политическую власть, — оно проявляется там, где ситуация обратная, т.е. когда религиозные объединения могут не нравиться, но несмотря на это государственные органы сохраняют требуемую дистанцию и не оказывают на них давления, не угрожают и тем паче не закрывают их принудительно.
При этом статья 40 Конституции не предусматривает возможности ограничения государством свободы вероисповедания по соображениям безопасности — согласно указанному законоположению ограничение свободы вероисповедания допускается только по соображениям охраны общественного порядка, здоровья и нравственности. Но даже, если Конституция допускала бы ограничение религиозной свободы по соображениям безопасности, то такие ограничения должны быть конституционными — быть целесообразными, необходимыми и умеренными. На самом деле это не так, иначе говоря, ограничения не выдерживают трёхступенчатого теста на их соответствие конституционности.
Во-первых, ограничения напрасны, поскольку они в принципе не позволяют достичь намеченной цели. Нет никаких пояснений (как в пояснительной записке к законопроекту, так и в устных заявлениях, представленных в поддержку законопроекта), которые бы показывали, каким образом сохранение канонических связей с Московским Патриархатом будет представлять реальную угрозу безопасности и как разрыв этих связей фактически устранит или существенно снизит угрозу безопасности Эстонии? Ни одного, даже отдаленно заслуживающего доверия объяснения для ответа на этот важнейший вопрос предложено не было. Если Московский Патриархат имеет реальное влияние на ЭХПЦ и Пюхтицкий монастырь, то исключение канонических связей из уставов этих организаций, безусловно, этому не препятствует.
Во-вторых, ограничения не являются необходимыми, поскольку даже, если бы они в принципе позволили достичь искомой цели (устранение или уменьшение угрозы безопасности, исходящей от ЭХПЦ и Пюхтицкого монастыря) — чего ограничения на самом деле не позволяют, как уже указывалось, — той же цели можно было бы достичь с помощью мер, которые в меньшей степени ограничивают основные права. Например, путем установления более чётких правил регулирования того, что могут и чего не могут делать религиозные объединения, а также путём более эффективного надзора за деятельностью религиозных объединений для предотвращения нарушений закона.
В-третьих, ограничения не являются умеренными, поскольку, принимая во внимание, что ЭХПЦ и Пюхтицкий монастырь, если они не разорвут свои канонические связи, находятся под угрозой принудительного закрытия, польза, фактически нанесенная ограничениями, и масштаб ущерба этой пользе непропорционально велики по сравнению с предположительно достижимой выгодой для государства — тем более, что выгода, преследуемая реальным и обширным ограничением религиозной свободы, т. е. достижение сколько-нибудь существенного улучшения ситуации с безопасностью, является чисто спекулятивной и как таковая сомнительной.
Достойно сожаления, что анализ содержащегося в пояснительной записке к рассматриваемому законопроекту соответствия последнего Конституции столь поверхностен, что вызавают ощущения конфуза, если не сказать, что он полностью недостаточен и иллюзорен, и с безразличием игнорирует ранее приведённые фундаментальные узкие места. Вместо того чтобы содержательно проанализировать соответствие законопроекта Конституции, то есть целесообразность, необходимость и умеренность мер, ограничивающих свободу вероисповедания, было просто заявлено, что проект соответствует Конституции и что проект — каким бы нелепым ни было это утверждение — даже защищает свободу вероисповедания. Такой «анализ», если не искажать смысл слов, вообще нельзя считать анализом. По сути, он отсутствует.
Кроме того, положение, изложенное в законопроекте, носит неприемлемо общий характер и ни в коем случае не соответствует принципу правовой ясности. В частности, законопроект предусматривает, что раздел 3 Закона о церквях и приходах будет дополнен абзацем 21 следующего содержания:
Церковь, приход, объединение приходов и монастырь не могут руководствоваться в своей деятельности лицом или объединением, имеющими значительное влияние и находящимися в иностранном государстве, или быть связанными уставом, договором, другими документами, на основании которых осуществляется их деятельность, или же экономически, с находящимся за рубежом религиозным объединением, духовным центром, руководящим органом или духовным лидером, если указанный духовный центр, руководящий орган, духовный лидер, лицо или объединение представляют угрозу безопасности Эстонского государства или конституционному или общественному порядку. Угроза безопасности Эстонского государства, или конституционному, или общественному порядку может, среди прочего, возникнуть, если вышеупомянутый духовный центр, руководящий орган, духовный лидер, лицо или объединение поддерживают или поддерживали военную агрессию или призывали к войне, террористическому преступлению или иному способу незаконного применения вооружённой силы или насилия.
Такое ограничение поднимает ряд серьёзных вопросов. Что означает «лицо, оказывающее значительное влияние»? О каком типе и масштабе воздействия идёт речь? В каких случаях религиозное объединение, духовный центр или духовный лидер и т. д., находящиеся в иностранном государстве, могут считаться угрозой безопасности, конституционному строю или общественному порядку Эстонии? Каким образом случайные заявления религиозного объединения, духовного центра или духовного лидера, находящихся в иностранном государстве, которые ни в малейшей степени не имеют отношения к церквям и монастырям, действующим в Эстонии, и которые были осуждены церквями и монастырями, действующими в Эстонии, могут автоматически представлять угрозу безопасности Эстонского государства или конституционному или общественному порядку, без какой-либо оценки реальных обстоятельств? И т. д.
Должны быть возможность дать чёткие ответы на все эти вопросы. К сожалению, это невозможно, а это в свою очередь означает, что закон сформулирован недопустимо расплывчато и допускает злоупотребления государственной властью.
Примечательно, что пояснительная записка к законопроекту не включает содержательного анализа того, какие внутренние и внешние угрозы безопасности могут быть возникнуть в результате принятия закона и его вступлением в силу. Очевидно, что реальную угрозу безопасности (как внутренней, так и внешней) может представлять не само существование Пюхтицкого монастыря в существовавшем на протяжении 130 лет виде, а действия самого правительства, которое угрожает принудительно закрыть монастырь, если он не подчинится незаконным требованиям правительства.
Насильственное закрытие монастыря, безусловно, предоставило бы как западным, так и российским СМИ массу материалов, свидетельствующих о том, что в Эстонии укрепился тренд на диктатуру, который направлен на притеснения национальных и религиозных меньшинств, — причём такие обвинения не были бы беспочвенными. Это нанесёт серьезный ущерб интересам эстонского общества, а не послужит им. Возможно, сторонники законопроекта видят в этом возможность позиционировать себя в спровоцированном таким образом конфликте в качестве представителей национальных интересов, однако такая попытка была бы крайне циничной и противоречила бы обязанности служить общему благу, важной частью которого является поддержание внутренней гармонии и мира в обществе.
Как уже объяснялось ранее, рассматриваемый законопроект не соответствует основополагающему праву на свободу вероисповедания, закрепленному в Конституции, а также принципу правового государства. Крайне прискорбно, что Эстонская Республика, якобы стремясь обеспечить безопасность, нарушает основополагающие принципы Конституции, поскольку следствием этого является то, что Эстонская Республика все больше становится именно той страной, от которой мы якобы пытаемся себя защитить. Следуя по этому пути, Эстонская Республика в определенном смысле по сути превратится в монстра, нападающего на церкви и монастыри, похожего на большевистскую Советскую Россию, — даже, если это пытаются скрыть сходство под маской, за которой истинный лик камуфлируется демократией и лозунгами о правовом государстве. Давайте вспомним, что уважение к религиозной свободе является основополагающей частью ценностей Запада.
Чтобы Конституция не была пустым звуком, к ней нужно относиться серьёзно. Состоится ли это, станет ясно в первую очередь в ситуациях, когда защита Конституции потребует занять позиции, непопулярные в глазах общественности, включая позиции, которые могут быть ложно представлены, как противоречащие интересам безопасности Эстонии.
К сожалению, приняв данный закон, большинство Рийгикогу в очередной раз доказало, что требования, вытекающие из Конституции, и прежде всего требование о том, что государственная власть может осуществляться только в соответствии с Конституцией, не воспринимаются всерьёз. Именно для таких случаев Основной Закон предусматривает роль Президента Республики, как защитника Конституции, устанавливая в статье 107, абзац 2, что в случае противоречия с Конституцией Президент Республики должен воздержаться от обнародования закона, принятого Рийгикогу, и направить его в Рийгикогу для нового обсуждения и принятия решения. В том же законоположении зафиксировано, что, если Рийгикогу повторно примет закон, возвращённый Президентом Республики в неизменном виде, то долг Президента Республики — обратиться в Государственный суд с предложением о признании закона несоответствующим Конституции.
Понимаю, что подобные шаги в нынешней ситуации могут быть вызваны из-за неведения, но и в силу злонамеренности их восприятия и предания гласности. С другой стороны, надеюсь, что, несмотря на это, осуществляя конституционный надзор и защищая конституционные ценности, Вы сможете наилучшим образом способствовать сохранению нашего государства и народа, а также сохранению, как внутреннего, так и внешнего мира, а также поддержанию уважения к принципу правового государства.
В связи с вышеизложенным прошу Вас, как Президента Республики, выступить в качестве защитника Конституции и не провозглашать Закон о внесении изменений (570 SE) в Закон ЭР о церквях и общинах.
Должны быть возможность дать чёткие ответы на все эти вопросы. К сожалению, это невозможно, а это в свою очередь означает, что закон сформулирован недопустимо расплывчато и допускает злоупотребления государственной властью.
Примечательно, что пояснительная записка к законопроекту не включает содержательного анализа того, какие внутренние и внешние угрозы безопасности могут быть возникнуть в результате принятия закона и его вступлением в силу. Очевидно, что реальную угрозу безопасности (как внутренней, так и внешней) может представлять не само существование Пюхтицкого монастыря в существовавшем на протяжении 130 лет виде, а действия самого правительства, которое угрожает принудительно закрыть монастырь, если он не подчинится незаконным требованиям правительства.
Насильственное закрытие монастыря, безусловно, предоставило бы как западным, так и российским СМИ массу материалов, свидетельствующих о том, что в Эстонии укрепился тренд на диктатуру, который направлен на притеснения национальных и религиозных меньшинств, — причём такие обвинения не были бы беспочвенными. Это нанесёт серьезный ущерб интересам эстонского общества, а не послужит им. Возможно, сторонники законопроекта видят в этом возможность позиционировать себя в спровоцированном таким образом конфликте в качестве представителей национальных интересов, однако такая попытка была бы крайне циничной и противоречила бы обязанности служить общему благу, важной частью которого является поддержание внутренней гармонии и мира в обществе.
Как уже объяснялось ранее, рассматриваемый законопроект не соответствует основополагающему праву на свободу вероисповедания, закрепленному в Конституции, а также принципу правового государства. Крайне прискорбно, что Эстонская Республика, якобы стремясь обеспечить безопасность, нарушает основополагающие принципы Конституции, поскольку следствием этого является то, что Эстонская Республика все больше становится именно той страной, от которой мы якобы пытаемся себя защитить. Следуя по этому пути, Эстонская Республика в определенном смысле по сути превратится в монстра, нападающего на церкви и монастыри, похожего на большевистскую Советскую Россию, — даже, если это пытаются скрыть сходство под маской, за которой истинный лик камуфлируется демократией и лозунгами о правовом государстве. Давайте вспомним, что уважение к религиозной свободе является основополагающей частью ценностей Запада.
Чтобы Конституция не была пустым звуком, к ней нужно относиться серьёзно. Состоится ли это, станет ясно в первую очередь в ситуациях, когда защита Конституции потребует занять позиции, непопулярные в глазах общественности, включая позиции, которые могут быть ложно представлены, как противоречащие интересам безопасности Эстонии.
К сожалению, приняв данный закон, большинство Рийгикогу в очередной раз доказало, что требования, вытекающие из Конституции, и прежде всего требование о том, что государственная власть может осуществляться только в соответствии с Конституцией, не воспринимаются всерьёз. Именно для таких случаев Основной Закон предусматривает роль Президента Республики, как защитника Конституции, устанавливая в статье 107, абзац 2, что в случае противоречия с Конституцией Президент Республики должен воздержаться от обнародования закона, принятого Рийгикогу, и направить его в Рийгикогу для нового обсуждения и принятия решения. В том же законоположении зафиксировано, что, если Рийгикогу повторно примет закон, возвращённый Президентом Республики в неизменном виде, то долг Президента Республики — обратиться в Государственный суд с предложением о признании закона несоответствующим Конституции.
Понимаю, что подобные шаги в нынешней ситуации могут быть вызваны из-за неведения, но и в силу злонамеренности их восприятия и предания гласности. С другой стороны, надеюсь, что, несмотря на это, осуществляя конституционный надзор и защищая конституционные ценности, Вы сможете наилучшим образом способствовать сохранению нашего государства и народа, а также сохранению, как внутреннего, так и внешнего мира, а также поддержанию уважения к принципу правового государства.
В связи с вышеизложенным прошу Вас, как Президента Республики, выступить в качестве защитника Конституции и не провозглашать Закон о внесении изменений (570 SE) в Закон ЭР о церквях и общинах.
Дискуссия
Еще по теме
ГЛАВА ЭСТОНСКОЙ МИТРОПОЛИИ РПЦ ДОЛЖЕН ПОКИНУТЬ СТРАНУ
потому что он - угроза государству.
Реплик:
11
Еще по теме
Saulius Brazauskas
активный гражданин Литвы
ГЛАВА ЭСТОНСКОЙ МИТРОПОЛИИ РПЦ ДОЛЖЕН ПОКИНУТЬ СТРАНУ
потому что он - угроза государству.
Алла Березовская
Журналист
9 ДЕКАБРЯ СОСТОЯЛСЯ АПЕЛЛЯЦИОННЫЙ СУД
СЕРГЕЯ СЕРЕДЕНКО
Алексей Есаков
общественный активист
Отъём частной собственности у россиян в Эстонии!
Изменения в эстонском судебном производстве
Дмитрий Кириллович Кленский
писатель, журналист, общественный деятель
GORGO MEDUSA ИЗ РЕКИ ПИРИТА
По-эстонски