Минск — большой город, и в нем есть место для многих культурных проектов. В нем есть парк Дружбы народов, Сендайский сквер, площадь Бангалор, есть колокол около Красного костела, объединивший память о трагедии Чернобыля и Хиросимы, и многое другое.

На домах Минска и других городов Беларуси разместили свои граффити художники из разных стран мира. И появление еще одного художественного объекта, символизирующего дружбу народов и солидарность столиц двух государств с богатой историей и обширными связями, не является чем-то экстраординарным, а скорее приятным и традиционным событием.
 

Тем не менее на стенах дома на Могилевской еще не успела высохнуть краска, а многие уже заговорили о том, что этот рисунок является явным намеком на пропаганду и выполнен на низком уровне.

Я хочу остановиться на художественном аспекте (хотя протестная акция «Молодого фронта» в день открытия отдает большой долей политического трэш-арта).

Странно слышать из уст блогеров, художников и общественных активистов упреки в том, что рисунок не имеет художественной ценности и сделан плохо.

Оглянемся назад. Еще совсем недавно те же люди возмущалась «совковыми» обывателями, которые собирали подписи против известного граффити с фигурой без лица. В этом случае много говорилось и писалось о том, что народ ничего не смыслит в современном искусстве, что его, ничтожного обывателя, нужно провоцировать и приучать к перфомансу. И вообще — в Европе свобода художника лучше серых стен и выше мнения рядовых граждан.

По-моему, это попахивает цинизмом и двойными стандартами. И почему нельзя провоцировать самих эстетов?

Да, народ действительно ничего не смыслит в современном искусстве, но что сейчас является искусством? Интуитивно мы связываем этот термин с набором дискурсов, с музеями, институтами, набором жанров, общей эстетикой.

Однако создаются ли еще произведения, которые могут выйти за рамки обыденности, банальности и достойны называться произведением искусства?





Постмодерн пытается приучить нас к тому, что во всем нужно искать запрятанные смыслы, тройное дно, аллюзии и провокации. А любое действие можно выдать за художественный жест.

Вот насыпал человек гору битого кирпича на пол галереи, а на самом деле она символизирует Берлинскую стену или разрушенные храмы Пальмиры. А может быть, его арт-объект несет смысловую нагрузку о тяжкой доле беженцев в Европе или наркоманов, отринутых обществом? Или это протест против излишней академичности музеев?

Любой искусствовед-критик извлечет из этой кучи мусора бездну смыслов, а хороший агент сможет его выгодно продать.

Искусство уже давно разместилось в сфере потребления, причем не только в пространстве рынка произведений, но и в пространстве эстетического восприятия окружающего мира.

Если раньше его потребителем выступали элиты, то теперь и самые широкие массы вступили в игру. И художник вынужден автоматически ориентироваться на этот запрос.

Другое дело, что у любого художника или арт-критика есть соблазн заявить: «Я предлагаю вам оценить данное произведение, и если вы ничего в нем не поймете — значит, вы ничтожны!» И такому шантажу, как в сказке о голом короле, подвергаются все, и очень многие ему уступают.

Жан Бодрийяр говорил о том, что и художник, нагромождающий отходы, и зритель, взирающий на них как на произведения искусства, находятся в негласном сговоре.

Но этого нельзя сказать о жителях Минска. Обычные граждане увидят в граффити на Могилевской просто симпатичных, веселых детей, мальчика и девочку из Минска и Москвы, которые стоят рядом и явно друг другу симпатизируют.

А любителям конспирологии везде мерещатся заговор и пропаганда. Пожалуй, на этом стоит остановиться и поставить точку.