Заявление Путина о выводе Вооруженных Сил РФ из Сирии стало неожиданностью для абсолютного большинства неправительственных экспертов, да и, пожалуй, для многих российских и иностранных чиновников, за исключением, вероятно, руководителей специальных служб и высшего генералитета.

Оценки данного решения в среде российской патриотической общественности колеблются в традиционном диапазоне от «Путин слил» до «Путин всех перехитрил», тем более что аргументов, позволяющих убедительно доказать каждую из этих позиций, в принципе предостаточно.

Будет очень нечестно сказать читателям, что я «знал» и «предсказывал» подобное решение Путина, однако понимание того, что сирийская операция российской армии рано или поздно закончится, безусловно, присутствовало.

Путин решил объявить о завершении своей маленькой победоносной (?) войны рано и, на мой взгляд, поступил в определенном смысле верно, исходя из нынешнего положения России, сложившейся международной ситуации и обстановки на театре боевых действий в Сирийской Арабской Республике.


Сирия как часть внутреннего конфликта в исламском мире

 

Необходимо понимать, что конфликт в Сирии уже давно не имеет военного решения с помощью ограниченного вмешательства иностранных держав, так как фактически является не столько борьбой законного правительства с мятежниками, сколько частью более широкого противостояния шиитских и суннитских религиозных центров арабского мира и стоящих за ними государств.
 

В этот основной сюжет с разной степенью вовлеченности вклиниваются экономические амбиции крупных транснациональных корпораций, запросы энергетического бизнеса и связанных с ним элит Турецкой Республики, соображения безопасности Израиля, ЕС, России, национально — освободительное движение курдского народа, глобальные интересы США, КНР и т.д.

Ко всему прочему в сложившийся клубок противоречий вплетены различные немусульманские конфессии народов Сирии, вооруженные формирования которых также являются клиентами различных воюющих сторон.

По факту, сирийский кризис это даже не локальная гражданская война, как, например, в Украине, а часть большой ближневосточной бойни, охватывающей Египет, Йемен, Ирак, Ливию.

При этом злыми языками своего пламени война в арабском мире дотягивается не только до соседних государств, Афганистана и стран Центральной Азии, но и до Синцзяна в Китае, российского Северного Кавказа, Балкан и мусульманских кварталов городов Западной Европы.

Это значит, что руководство РФ не могло не осознавать, что операция силами ВКС в одной лишь Сирии не сможет серьезно изменить военную обстановку и принудить противоборствующие стороны к миру.

Возможность остановить дестабилизацию Ближнего Востока для России была упущена еще с началом американского вторжения в Ирак, а окончательная точка под этим вопросом была поставлена в 2010 году, когда российская делегация в ООН одобрила введение т.н. «бесполетной зоны» для авиации Муамара Каддафи.

После крушения светских режимов в Ираке, Тунисе, Ливии и Египте судьба Сирийской Арабской Республики была предрешена и Россия долго время действовала в деле защиты Асада столь же «решительно» как и в вопросах протекции покойным Милошевичу, Хуссейну или уже упомянутому Каддафи.

То, что сирийское правительство продержалось до начала российской операции, свидетельствует не столько о поддержке Кремля, сколько о том, что Асаду удалось сформировать вокруг своей фигуры хоть и разношерстную, но все же дееспособную коалицию различных сирийских конфессий, а также является следствием широкого вмешательства Ирана в сирийскую войну.

 

Думается, что линия противостояния Тегерана и Эр-Рияда как минимум равнозначна, если не первостепенна для понимания сути конфликта на Ближнем Востоке в сравнении с противоборством Москвы и Вашингтона.
 

Цель оправдывает средства?

Так какие же цели преследовало российское руководство в Сирии?

Ну, во-первых, рывок на Ближний Восток логично объясняется интересами национальной безопасности России, для которой режим Асада — естественная преграда на пути расползания терроризма к российским границам.

А во-вторых, инициируя операцию в Сирии, Россия стремилась отвлечь внимание международной общественности от конфликта с Украиной, улучшить свои переговорные позиции в отношениях с Западом, а, в перспективе, добиться снятия санкций и относительного признания своих интересов со стороны США и ЕС. (Кстати, на Западе действия РФ именно так и понимались.)

Представляется, что из двух целей в некоторой мере к настоящему моменту выполнена только первая.

Полагаю, что ключевой военной задачей, положенной в основу замысла военной операции по поддержке Асада, было существенное ослабление вооруженных формирований т.н. «умеренной оппозиции» и возвращение контроля правительственных войск над городом Алеппо. Поэтому, несмотря на сообщения российских СМИ об «уничтожении потенциала ИГИЛ», российская авиация существенно потрепала именно «умеренных».

Одновременно войска Асада закрепились в окрестностях Алеппо, однако не смогли взять этот стратегически-важный город в феврале 2016 года. Обстановка, сложившаяся на театре боевых действий, вынудила «оппозицию» и их политических патронов в США искать возможности для переговоров с Башаром Асадом, войска которого также серьезно «поистощились» в боях за Алеппо.

То есть из откровенно нерукоподаваемой фигуры и «кровавого диктатора» сирийский президент все же стал субъектом переговоров по мирному урегулированию ситуации в Сирии, а это уже свидетельствует о некотором укреплении позиций официального Дамаска и позволяет говорить о тактическом успехе Кремля в Сирии.

Что касается других целей, то санкции США и ЕС в отношении РФ не только не сняты, но пролонгированы, НАТО продолжает наращивать военную мощь своего «восточного фланга» у границ с Россией, а проблематика украинского конфликта и Крыма постоянно будируется, особенно усилиями Турции, Швеции и прибалтийских государств.

То, что украинская тема несколько отошла на второй план в информационном пространстве ЕС и США скорее можно считать следствием их внутренних проблем (кризис беженцев, президентские выборы), а также результатам определенной усталости от бестолкового и коррумпированного режима в Киеве, но вовсе некорректно объяснять тем, что РФ удалось втянуть Запад в переговоры по Сирии взамен на компромисс по Донбассу и Крыму.


Внешнеполитические причины вывода войск

Важнейшим фактором, повлиявшим на принятие решения о выводе войск РФ из Сирии, безусловно, является конъюнктура мировых цен на нефть, а также специфика российско-израильских и российско-иранских отношений.

 

Правящие круги Израиля не скрывают, что в качестве основной угрозы безопасности своей страны рассматривают не ИГИЛ, а «Хезбаллу» и стоящий за ней Иран, недавно вышедший из международной изоляции.

На этом фоне после 5-летнего периода охлаждения отношений израильская дипломатия готова вновь сближаться с Анкарой, для чего уже был предпринят ряд переговорных усилий в конце прошлого — начале нынешнего года.

Израиль, который заинтересован в ослаблении Ирана, и Анкара, ищущая возможности для получения поставок израильского газа, вполне могут договориться между собой против России, которая останется в одной кампании с Ираном и Башаром Асадом.

В этой связи весьма чувствительным вопросам для руководства РФ является вопрос согласования цен на нефть и здесь позиции Москвы и Тегерана явно расходятся. Иранская сторона всячески не желает сокращать объемы нефтедобычи, в то время как враждебные иранскому руководству монархии Персидского Залива не только готовы обсуждать этот вопрос с Москвой, но сами инициируют подобные предложения.

Таким образом, российское руководство оказалось перед выбором между продолжением войны в Сирии в союзе с Ираном с явной угрозой турецко-израильского сближения с одной стороны и возможностью создания нефтяного картеля с «заклятыми друзьями» — саудитами с другой стороны.

Думается, что положение дел в российской экономике продиктовало президенту Путину единственно правильное ситуационное решение — играть на повышение нефтяных цен.

Кроме того, всем известно, что заявить о «начале вывода войск» и «вывести войска» это совершенно разные вещи, а Россия не только сохраняет военное присутствие в Сирии, но устами представителя Минообороны РФ уже заявила о том, что «продолжит борьбу с терроризмом».

В общем, сирийский театр военных действий еще не раз будет использоваться в качестве разменной монеты в российской внешней политике, равно как и во внешней политике многих других держав, а конфигурации разнообразных межгосударственных союзов неоднократно будут претерпевать изменения.