---

Как сообщает либеральная публицистика, белорусский режим, будто медведь в берлоге, неуклюже повернулся лицом к национальным ценностям. А значит, и мы, его миньоны, должны, «задрав штаны, бежать на комсомолом».
 
И я уже на низком старте. В серии материалов «Скарбы адраджэння» буду время от времени рассказывать о важных персонажах, ключевых идеях и знаковых текстах белорусского «национального возрождения». Просто чтобы представлять, что это за ценности, и понимать, что плещется в головах у тех, кто эти ценности продвигает.
 
Начнем с Ивонки Сурвиллы — нынешней главы Рады БНР. Недавно, перед «Днем Воли», в Минске презентовали новое издание её воспоминаний (скачать можно тут). В основном по этой книге мы и проследим этапы большого пути нашей героини.
 

---

 

 
 
Потому что мы Рада
 
Для начала — пару слов о том, что такое современная Рада БНР.
 
Это учреждение появилось на свет в 1947-м году в Германии. Подробней об этом можно прочитать в книге «Рада БНР (1947—1970): Падзеі. Дакументы. Асобы».
 
Если кратко — часть сотрудничавших с немцами белорусских националистов, убежав на запад, решила восстановить Раду Белорусской Народной Республики, существовавшую в эмиграции в период с 1918-го по 1943-й годы.
 
Формальным основанием для этого возрождения стало завещание последнего «Президента» БНР Василия Захарко, умершего в 1943-м году. Захарко завещал(!) свой пост главы Рады БНР Миколе Абрамчику, а собрание беженцев-коллаборационистов выдвинуло и утвердило остальной состав Рады.
 
Этот состав сперва обновлялся за счет родственников и знакомых отцов-основателей, а после — за счет эмигрантов и сторонников.
 
До Ивонки Сурвиллы Раду БНР последовательно возглавляли трое джентльменов.
 

☞ Микола Абрамчик (1947-1970) — тот хитрый малый, который придумал схему с завещанием Захарко. По совместительству еще и крестный отец белорусской службы Радио Свобода.
 
☞ Винцент Жук-Гришкевич (1970-1982) — самый респектабельный глава Рады, никак не был связан с немцами и даже воевал против них в армии Андерса. Считается, что при нем был расцвет организации.
 
☞ Иосиф (Язэп) Сажич (1982-1997) — в годы оккупации был натуральным полицаем. Даже свои считали его немножко тугодумом. При нем наступил упадок и про Раду начали забывать даже в эмиграции. Только когда цвет белорусской интеллигенции вытащил его в 1993-м в Минск Рада начала возвращаться к жизни.
 

 
К середине 90-х Раду БНР поразил возрастной кризис и шестидесятилетняя Ивонка Сурвилла после старых полицаев выглядела свежо, как Горбачев на фоне послебрежневского Политбюро.
 

Пад знакам Пагоні
 
Родилась Ивонка в 1936 году, и Вторая мировая закончилась, когда ей стукнуло девять. Неудивительно, что самым ярким воспоминанием детства стало бегство.
 
В июле 44-го двое суток в товарном вагоне до Белостока, а оттуда до Кенигсберага. Спустя полгода пушки грохотали уже в Восточной Пруссии и семья Шиманец (девичья фамилия Ивонки) бежала дальше.
 
Уходили вместе с немцами. Периодически появлялись советские самолеты и наносили удары. Самолеты топили немецкие корабли в порту, самолеты летели на запад.
 
Миллионы советских людей, в том числе и белорусов, провожали эти самолеты с радостью и с гордостью, а для маленькой Ивонки они были воплощением ужаса.
 
С трудом удалось попасть на немецкий корабль. Очень боялись, незадолго до этого отца мобилизовали закапывать трупы на побережье — похожий транспорт с беженцами напоролся на мину. Добрались до мирной Дании, однако, от простуды умерла младшая сестра.
 
Несложно представить, какое отношение к советской стране сформировалось у юной леди в самом нежном возрасте.
 

Партызаны, партызаны, беларускія сыны
 
Здесь может возникнуть вопрос — а отчего бежали?
 
Информации в открытых источниках маловато. Сама Ивонка говорит, что её отец Владимир Шиманец был арестован в 1940 году и получил пять лет лагерей, якобы за то, что отказался «стучать». И тут появились немцы, охрана тюрьмы разбежалась и он оказался на свободе. При немцах был старостой в местечке Засулье, преподавал в Технической школе в Барановичах. А в 1944-м бежал, чтобы не было, как в 1940-м.
 
Соратник Шиманца по «белорусскому движению» периода оккупации Язэп Малецкий описывает ситуацию в немного ином свете:
 

Уладзімер Шыманец, кіраўнік аднаго з аддзелаў Гарадзкой Управы Баранавіч, шчыры патрыёт, браў дзейны ўдзел у беларусызацыі адміністрацыі Баранавіч і акругі, дэмаскаваў скрытых ворагаў.
 

 
Разоблачал скрытых врагов. То есть при немцах он «стучать» не отказывался.
 
История с мужем Ивонки — Янкой Сурвилла — тоже полна загадок. По официальной семейной версии, партизаны, ненавидевшие все белорусское, ополчились на молодого учителя, сожгли школу, и Янке пришлось бежать. Добежал он аж до Берлина, где в 1943-м начал работать в Белорусском комитете самопомощи у Миколы Абрамчика.
 

Большая дружная семья
 
Эта так называемая «паваенная эміграцыя» была довольно замкнутым сообществом и напоминала большую семью. Микола Абрамчик, бывая в Копенгагене останавливался именно у Шиманцов и даже оставил маленькой Ивонке автограф.
 
      Маленькай, але бравай беларусцы,
      Івонцы Шыманец,
      што так моцна змагаецца за сваю
      беларускасьць,
      на ўспамін аб спатканьні ў Капэнгазе

 


Шиманцы в Дании, 1946 г.
 

---

В 1948-м Шиманцы переехали в Париж. Снимали комнаты, потом построили собственный дом и жили почти как прежде:
 

Тата за хатай пабудаваў хлеўчык, дзе гадавалі курэй, трусоў, качак. Таксама быў невялічкі агарод, там пасадзілі бульбу і таматы.
 

 
Ходили семьей в церковь к униатскому пастору Льву Горошко, который пр немцах работал в тех же Барановичах. Перебравшись в Париж, отец Лев окормлял таких же как он сам эмигрантов и вел религиозные курсы для детей. Жена Абрамчика учила детей белорусскому языку.
 
Будущего мужа Ивонка встретила на одном из корпоративных торжеств, где она занималась сбором пожертвований — прыходзіць малады чалавек і кладзе мне за сьцяжок штось каля месячнай зарплаты майго таты.
 
Ивонкиного папу Абрамчик подтянул в Раду БНР, мужа отец Лев отправил на учебу в Испанию. И вокруг все «звезды» полицейских батальонов генерального округа Белоруссия — Борис Рогуля, Янка Филистович и другие.
 



Париж, 1955 г.
 

---

У матросов нет вопросов
 
Окончив школу, наша героиня поступила в Сорбонну и окунулась в светскую жизнь.
 

Я праводзіла ўвесь вольны час, прынамсі зімой, у кафэ на вуліцы Траншэ, каля Люксэмбурскага палацу. Там мы зьбіраліся зь сябрамі, пісалі нашыя эсэ і гадзінамі вырашалі праблемы сьвету, ад Альжырскай вайны да фэмінізму Сымоны дэ Бавуар, ад апошняга фільму Шаброля ці Брыжыт Бардо да Рымскага трактату ды будучыні Эўропы.
 

 
Увы, но авторка не сообщает нам, что конкретно она думала по поводу феминизма Симоны де Бовуар и войны в Алжире. Чувствует мое сердце, что девушка с Рогулей и Филистовичем в бэкграунде должна была знатно чихвостить французских «леваков-вырожденцев».
 
Это главный минус мемуаров — никаких попыток осмыслить ситуацию, хотя бы постфактум.




Свадьба.
 

---

 
В 1958-м Ивонка с мужем Янкой и Виктором Сенкевичем (снова генеральный округ Белоруссия) начали делать на испанском радиопрограммы для вещания на Беларусь. Возрождали национальное самосознание и несли идеалы демократии.
 
В Испании диктатура Франсиско Франко. Нет конституции, в «парламент» попадают по назначению или чиновники по должности. За попытки будить самосознание каталонцев или басков — как минимум тюряга.
 
Еще в этом царстве традиционной духовности практиковалась экзотическая форма казни — приговоренного привязывали к столбу и душили веревкой.
 
Немного странное место, чтобы оттуда звать кого-то к свободе. Думаете, у Ивонки есть по этому поводу какие-то соображения? В первом издании не было никаких. Во втором добавили блиц-опрос и специально спросили: как там при Франко было?
 

Мы пачуваліся вольна. Ніхто за намі не сачыў, ніхто не правяраў пашпартоў, — ответила наша героиня.
 

 
Зато она радует читателя умопомрачительной байкой про то, как некую белоруску, по слухам, отправили на 10 лет в лагерь за то, что она поздно включила «глушилку» и передача из Мадрида прорвалась в Минск. Гэта было пацьверджана шмат пазьней у кнізе амэрыканца, які правёў нейкі час у савецкім ГУЛАГу ў Сібіры.
 
Какая белоруска? Какой американец? Какой ГУЛАГ в 1958-м или даже в 60-е?.. Но для «паваеннай эміграцыі» все нормально и ничего странного.
 
Тот факт, что некоторые из руководителей Рады начинали в карательных структурах нацистской Германии, тоже не осмысливается никак.
 
Кожны зь іх быў змагаром за незалежнасьць Беларусі, за сувэрэннасьць беларускай дзяржавы, за волю і дабрабыт беларускага народу.
 



Мадрид, 1964 г.
 

---

Иногда они возвращаются
 
В 1965-м Испания установила дипломатические отношения с СССР, передачу закрыли и чета Сурвилл вскоре отправилась в Канаду.
 
Некоторое время Ивонка трудилась переводчиком, а в 1974-м возглавила канадский филиал «Беларускага Інстытута Навукі і Мастацтва» (БІНіМ). Эта чудесная НГОшка издавала эмигрантскую литературу и служила пристанищем для неоднозначных личностей, вроде Витовта Тумаша — бургомистра Минска в 1941-м, который будучи в эмиграции еще и подрабатывал на ЦРУ.
 
В 1989-м году, вместе с другими эмигрантами организовали фонд помощи жертвам Чернобыля — сбор средств, прием детей на оздоровление (пишут, что приняли 600 детей). Дело благородное и весьма удачное в плане имиджа. К тому же, это был хороший повод приехать Беларусь — в 1992-м году Ивонка с семьей посетила Минск и родные места.
 
Ощущения остались смешанные. Они там на полном серьезе не верили, что люди между собой разговаривают по-русски и не считают Россию оккупантом — это было неприятное открытие. Но, нашлись и свои люди — Позняк, Шушкевич, писатели и художники.
 

У майстэрнях маіх новых і так мілых сяброў адчувала сябе як у роднай сям’і. Гаварылі мы той самай мовай, захапляліся тымі самымі ідэямі і, як выявілася, гадамі жылі тымі самымі надзеямі.
 

 
Однако впереди ждали еще более неприятные сюрпризы. В книге не говорится прямо, что пришел Лукашенко и все испортил, но обида видна. И на Лукашенко, и на народ — чаму дазволіў ён чалавеку, ня вартаму ані нашай увагі, ані павагі, называць сябе «бацькам»?
 
К тому времени, как в 1997-м году Ивонку Сурвиллу соратники избрали главой рады БНР, оказалось, что путь в белорусскую политику для эмигрантов закрыт наглухо. А ведь амаль паўстагодзьдзя жылі мы надзеяй, што вернемся ў гэтую незалежную Беларусь, што будзем браць удзел у яе адраджэньні й адбудове.
 
Наверное, любой бы на её месте расстроился.




Единомышленники, 2000 г.
 

---

 

Ленинский зачёт
 
Под занавес глава Рады БНР поделилась своим мнением по актуальным вопросам современности. Мнение не отличается оригинальностью и больше напоминает Ленинский зачёт советской эпохи, когда комсомолец должен был продемонстрировать, что читает и в курсе позиции партии по основным вопросам.
 
Главный враг — Россия. Выглядит как мультяшный злодей:
 

— Ня лёгка нам абараняцца ад яго. Ён мацнейшы за нас. Ён поўнасьцю амаральны...
 

 
У нас проблемы с народом:
 

— Мы ня горшыя за іншых. Але мы задоўга былі ў няволі і перажылі Чарнобыль. Выжыць — сталася нашай галоўнай мэтай… Памяць перажытага выклікае страх, а дыктатару гэта на руку.
 

 
Народ тупой и дремучий:
 

— Ня ведае ня толькі пра тое, што робіцца за межамі Беларусі, але ня ведае нават пра тое, што робіцца штодня ў Беларусі. Чуе толькі тое, што яму кажуць лукашэнкаўскія прапагандысты...
 

 
Конечно, не обошлось без генетики:
 

— Мне цяжка зразумець, як наш звычайна разважны й памяркоўны народ мог да такой ступені паддацца мане ды прапагандзе. Няўжо ворагам удалося цалкам сьцерці яго генэтычную памяць?
 

 
А на дворе апокалипсис:
 

— Людзі недаядаюць, касуюцца чарнобыльскія льготы, плянуюцца новыя чарнобылі ў цэнтры краіны, катуецца моладзь — наша будучыня. Толькі «вэртыкаль» ды іншыя інструмэнты ўлады ўсё маюць.
 

 
Заканчивается это длинной парафразой «спроси, что ты сделал для Америки» от Джона Кеннеди:
 

— Ці я падтрымаў ці падтрымала палітычнага вязьня, які ў турме таму, што адважыўся быць маім голасам? Ці я зьвярнуўся ці зьвярнулася ў маю гарадзкую ўправу, каб выратаваць хоць адзін помнік мінуўшчыны — адну частачку маёй гісторыі? Ці я гавару па-беларуску ў маім штодзённым жыцьці?..
 

 
 


Прага, 2008 г.
 

---

Наши ламы
 
Там еще есть про увлечение живописью, любовь к творчеству Быкова и прочие бытовые зарисовки, но едва ли стоит на этом останавливаться. Так что мы подходим к концу.
 
Живет в далекой Канаде вот такая мадам Ивонка Сурвилла. Считает себя вместе с остальной Радой «голасам нашага акупаванага краю». Считает, что если бы в 1918-м у Беларуси были такие эмигранты, то БНР, возможно, смогла бы устоять.

Эти ребята вообще относятся к себе очень серьезно. Нас цяперака больш можна параўноўваць, магчыма, з Далай-ламам, духоўным лідэрам Тыбэту, — заявила Ивонка Сурвилла в одном из интервью.
 
Кажется, журналист малость обалдел от такой постановки вопроса. Наверное, тяжело было не съязвить, спросив, действительно ли Ивонка является инкарнацией бодхисаттвы Абрамчика.
 
Однако же реальный Тибет был мрачной феодальной окраиной, большинство населения которой составляли крепостные крестьяне, находящиеся на положении почти рабов. А эти лысые милашки в оранжевых пеленках являли собой правящий класс.
 
И провозглашение независимости в 1959-м было именно попыткой отчалить от Китая, в котором к власти пришли коммунисты, чтобы сохранить такие вот «устои».
 
Не получилось. Коммунисты пришли и принесли крепостным будущее. С медициной, образованием и другими достижениями цивилизации. Далай-лама с соратниками отбыли в Индию, и им вскоре нашлось место на идеологических фронтах большого противостояния капиталистической и социалистической систем.
 
Так что, если вдуматься, аналогия с Далай-ламой глубже, чем может показаться на первый взгляд.