Представление о том, что геноцид, который выполняли на восточных землях нацисты во время Второй мировой — есть что-то для европейской культурной культуры из ряда вон выходящее, это заблуждение. Европейская культура, за что её сейчас и гнобят в местах столь пока отдалённых, переполнена насилием, и даст фору многим соседям, даже тем, которых надменно определила в «дикари».

Даже если опустить колониальные истории, продолжавшихся вплоть до середины ах, цивилизованного ХХ-го века, вроде хорроров бельгийского Конго, можно отметить, что тe the law, la discipline и столь памятный нам die Ordnung — все опираются на века очень жёсткой или даже жестокой внутренней политики. Интересно, что la discipline (на латыни — учёба, воспитание) в французском получила перевод «палка», как и ещё один синоним, bâton — и «палка», и «придерживаться».

Иван IV Грозный, на кого в среде людей не очень интересующихся деталями модно крошить этот самый bâton за зверские зверства, по сравнению с его европейскими современниками, человеком был скромным со своими совокупным body count в 4-10 тысяч жертв, а Малюта Скуратов — не более чем злобарь-затейником.

Можно сравнить их с деятельностью короля Генриха VIII, издававшего акты «о нищих» в 1530, 1535 и 1572 годах, предписывающих лупить смертным боем и вешать бродяг, которых после огораживания (это когда «овцы съели людей») на просторах английских commons было предостаточно.
 

В 70-х годах XVI века У. Гаррисон, ссылаясь на подсчеты итальянского врача Кардана, служившего при дворе Эдуарда VI, озвучил цифру в 72 тысячи казнённых «воров». Не мудрено, так как английские законы предполагали более сотни статей со смертной казнью, включая кражу имущества на сумму в 2 шиллинга (курица).

Предварительная цена той самой британской демократии, которая будет заложена через век Славной Революцией.

Нет, это не гитлеровцы в «Плане Ост» додумались сжигать деревни и людей в них живьем. Старая барбарическая традиция решения вопросов. Андре Моруа в «Истории Франции» оглашает, наверное, первый опыт законодательно закреплённого внутриевропейского массового убийства.
У нас такое проходило бы по разряду «как Батый прошёл», а в среде куртуазных евролибералов как «жуткая азиатчина».

... На Руси в это время беснуются опричники. После взятия Пскова в 1569 приговорены к смерти 300 человек, но 187 из них Иван IV, презрев парламентаризм, самодержно и грозно милует. В 1570 году 200 изменников в процессе «московских казней» безжалостно казнены. Барщина продолжилась в жестоких формах, и не наметилось никакого движения к демократии. Может, мало таки душили?

* * *

Современный и сопространственный нам карго-культ демократии невредно разбавлять хоть какими-то инъекциями исторической и социологической осознанности.

«Демократия», особенно «цивилизованного европейского образца» имеет в себе в том числе машину месьё Гильотена, и в реальной имплементации не просто может повлечь *больше* социального насилия, а она его непременно повлечёт. Аргументацию оставлю для другого места. На месте радетелей за оную я бы не стал наивно надеяться, что можно остаться в стороне или на стороне, осуществляющей это необходимое и неизбежное зло.
 

---

---