Судьба распорядилась так, что Шарль Луи Наполеон Бонапарт был последовательно первым президентом Франции и последним её монархом. Несмотря на это по-своему уникальное достижение, французские историки довольно сдержанно оценивали период его правления. Подобное положение дел сложилось во многом из-за того, что Наполеона III всегда недолюбливали интеллектуалы.

Стоит вспомнить хотя бы Виктора Гюго, с лёгкой руки которого императора величали не иначе как «Наполеоном малым», или Алексиса де Токвиля, полагавшего, что Вторая империя была землёй обетованной «для завистливых и заурядных людей».

Позже, уже в совершенно другую эпоху представители французской элиты любили проводить параллели между Наполеоном III и Шарлем де Голлем, который также не пользовался расположением французского истеблишмента.

Так, лидер французской компартии Жан Дюкло писал, что оба деятеля были авторитарны до мозга костей и презирали общественное мнение. Примерно в том же духе высказывался и Франсуа Миттеран, ставивший знак равенства между голлизмом и бонапартизмом.

Неудивительно, что именно убеждённый голлист Филипп Сеген взял на себя роль адвоката Наполеона III, выпустив в 1990 г. книгу под названием «Луи Наполеон Великий».

В понимании Сегена именно император вывел Францию из того сомнамбулического состояния, в котором она пребывала со времён Ватерлоо, и заложил основу её дальнейшего процветания.


На данный момент на Западе вышло довольно много подробных биографий Наполеона III, однако все они, как правило, делятся на два типа. В зависимости от взглядов того или иного исследователя Луи Наполеона пытаются представить либо как либерала на троне, либо в качестве первого европейского диктатора «нового типа», пришедшего к власти парламентским путём.

Не вдаваясь в подробности мировоззренческой борьбы на могиле императора, стоит заметить, что это тот самый случай, когда банальное «истина находится посередине» приходится как никогда кстати.

В конце концов, Наполеона III трудно назвать идеологическим догматиком. Его политические взгляды были довольно путаными и зачастую противоречили друг другу, однако при этом император на инстинктивном уровне практически всегда угадывал чаяния подавляющего большинства своих подданных: «Идите во главе идей вашего века, эти идеи вас увлекут и вас поддержат, идите против них — они вас сметут».

Действуя в полном соответствии с этими своими словами, Наполеон III предпринял попытку строительства одного из первых в Европе социальных государств.


Заранее оговорюсь, что в этом тексте я не буду касаться долгого и полного крутых поворотов пути к власти «гражданина Бонапарта» и его четырёхлетнего президентства (1848—1852 гг.).

Это связано с тем, что в указанный выше отрезок времени он был сосредоточен в основном на борьбе за власть и укреплении своего положения во главе Франции. Поэтому мною будет рассмотрен лишь период Второй империи (1852—1870 гг.), когда Наполеон III получил возможность свободно проводить свою политику.

Своё «имперское» политическое кредо Луи Наполеон достаточно ёмко выразил словами «Империя — это мир!».

Здесь, конечно же, имеется в виду мир социальный. Для Франции XIX века с её многочисленными революциями и бунтами этот вопрос был особенно актуален. Французское общество жило в постоянном метании между свободой и порядком.

В своих ранних теоретических работах будущий император попытался совместить оба этих понятия. В изданной в 1832 г. брошюре «Политические мечтания» он призывал «упрочить трон на правах революции».

По мнению Луи Наполеона, считавшего себя наследником не столько Наполеона I, сколько Великой французской революции, только сильная авторитарная (в его случае монархическая) власть могла обеспечить подлинное величие Франции и стать гарантом свободы её граждан. Он полагал, что власть должна быть не только сильной, но и национальной, что она должна не разделять, а объединять нацию.

Только так государство может завоевать славу.






Именно понятие славы являлось ключевым моментом в идеологии бонапартистской Франции.

Безусловно, в поисках этой абстрактной славы Наполеон III зачастую пускался в безумные внешнеполитические авантюры вроде Крымской войны или Мексиканской экспедиции, однако когда дело касалось внутренней политики, император всегда проявлял завидное благоразумие.

При всём этом нужно понимать, что если государственная пропаганда в других монархических державах того времени была направлена в первую очередь на возвеличивание правящей династии и действующего монарха, то в годы Второй империи пелись оды во славу Франции.

Фигура же самого императора оставалась как бы в тени. Такое положение дел вполне соответствовало взглядам молодого Луи Наполеона, полагавшего, что при бонапартистском режиме император должен являться не более, чем чиновником, пусть и наделённым неограниченными полномочиями.

По его мнению, основная задача правителя должна заключаться в том, чтобы «помогать обществу преодолевать препятствия, затрудняющие его шествие».

Ни о каком «божественном праве короля» и речи быть не могло. Монарх должен получить свою власть не от Бога, а из рук народа.

Сам Наполеон III и стал впоследствии воплощением собственного принципа, получив трон в результате проведённого в 1852 г. плебисцита. Именно в годы Второй империи и было сформулировано классическое определение бонапартизма, как диктатуры, которая постоянно ссылается на волю народа.

Подобные «заигрывания с чернью» никогда не находили понимания у других европейских коронованных особ. В этом свете очень характерна реакция Николая I на провозглашение Луи Наполеона императором.

Русский царь был искренне возмущён и отказался признать Наполеона III равным себе, поскольку тот не являлся «монархом божьей милостью».


Не меньшее недоумение вызывали у консервативных властителей Европы и другие «чудачества» Наполеона III.

В своих сочинениях «Взгляд на политическое и военное положение Швейцарии» (1833), «Наполеоновские идеи» (1839) и «Искоренение пауперизма» (1842) Луи Наполеон подробно изложил взгляды на экономику и социальную политику.

Будущий император писал: «Всякая финансовая система должна отныне сводиться к следующей задаче: облегчение участи бедных классов».

Выступая с резкой критикой капитализма и либерализма, он заявлял, что залогом успеха государства является человек труда. Именно работа, по мнению будущего императора, должна была стать залогом процветания Франции.

Наполеон III говорил, что «всё богатство рабочего в его руках», поэтому «следует найти этим рукам дело, полезное для всего народа». В противовес знаменитому «Обогащайтесь!» Франсуа Гизо, ставшему настоящим девизом Июльской монархии, повседневная жизнь во Второй империи протекала под лозунгом «Работайте!».

Если при режиме Реставрации и во время правления «короля-буржуа» Луи Филиппа рабочий класс во Франции находился в маргинальном положении по сравнению с остальными слоями общества, то при бонапартистской диктатуре человек труда получил доступ к участию в делах государства и приобщился к благам цивилизации.

В своей предвыборной программе 1848 г. кандидат в президенты Луи Наполеон обещал отменить ряд унизительных налогов (таких как 45% подоходный налог для сельских тружеников), решить проблему занятости населения, ввести справедливую оплату труда и пособия для рабочих, которых он обязывался защитить от притеснений со стороны капиталистов.

Все свои обещания он в итоге выполнил.






Так, в 1851 г. президент Бонапарт запретил работать в выходные и праздничные (имеются в виду церковные праздники) дни. Любопытно, что этот закон, действовавший до 1880 г., был впоследствии отменён в годы правления убеждённого республиканца Жюля Греви за «клерикальность».

В 1852 г. были созданы специальные трудовые инспекции, а в 1853 г. примирительные комитеты, призванные разрешать конфликты между рабочими и промышленниками. Последняя инициатива императора особенно интересна.

В «Искоренении пауперизма» он развивал мысль о том, что из каждого десятка рабочих будут избираться по одному prud’homme (безукоризненно честному человеку), которые должны играть роль своего рода рабочих унтер-офицеров. Под руководством этих «честных людей» предполагалось устройство сельскохозяйственных колоний с военной дисциплиной, которые Луи Наполеон описывал как «островки милосердия среди эгоистического мира, где правят деньги».

До самого конца своего правления он мечтал о создании «индустриальных армий», однако каждый раз наталкивался на вполне объяснимый отпор со стороны промышленников, с которыми император не хотел портить отношения.

В итоге prud’hommes так и остались всего лишь посредниками в конфликтах между трудом и капиталом.

Порой и сам Наполеон III выполнял функцию «честного человека». Практически все судебные разбирательства между рабочими и их нанимателями он контролировал лично и зачастую, будучи недовольным суровыми приговорами, отменял их или давал отсрочки.

После долгой борьбы с собственной судебной системой император, в конце концов, понял, что рабочие сами должны отстаивать свои права и приказал изменить законодательство, в результате чего в 1864 г.

Франция стала первой европейской страной, в которой были разрешены забастовки, а в 1867 г. рабочие получили право на создание профсоюзов.


Как и промышленные рабочие, французские крестьяне также получили много выгод от правления Наполеона III, которого нередко именовали «крестьянским императором».

Благодаря решительной поддержке со стороны сельских жителей Луи Наполеону удалось одержать победу на президентских выборах 1848 г. и спустя четыре года заполучить корону.

В знак признательности император отменил ряд старых налогов, установил приемлемые цены не сельскохозяйственную продукцию и открыл крестьянские банки с низкими процентными ставками, что дало многим крестьянам возможность сменить свой тяжёлый труд на предпринимательскую деятельность.

Кроме того, при Наполеоне III государство тратило колоссальные суммы на модернизацию и техническое переоснащение крестьянских хозяйств. В результате в период с 1848 по 1869 гг. сборы урожая выросли примерно на 50%, а объём производства мяса на 40%.

Впрочем, несмотря на определённые успехи перед самым крахом Второй империи сельское производство Франции находилось на довольно примитивном уровне, однако императору удалось достигнуть главного — искоренить бедность во французской деревне.

Если ещё в конце 1840-х гг. французский крестьянин питался лишь продуктами собственного труда, то спустя 20 лет он уже мог позволить себе чашечку кофе с утра и покупку мяса у бакалейщика.

Ещё одним фактором, повлиявшим на улучшение уровня жизни крестьян, стала учреждённая в 1854 г. Наполеоном III система кантональной медицины, благодаря которой сельские жители получили возможность пользоваться бесплатными услугами докторов «на местах».


В общем и целом на протяжении практически всего периода своего правления Наполеон III пользовался поддержкой большинства крестьян и промышленных рабочих.

Несмотря на то, что время от времени в городах и сельской местности вспыхивали стихийные народные выступления, которые, как правило, носили локальный характер и зачастую довольно жёстко подавлялись местными властями, наиболее обездоленные слои населения поддерживали социальный курс императора.

Конечно, в эпоху Второй империи материальное положение человека труда улучшалось достаточно медленно, однако столь ужасающей нищеты, что была во времена Реставрации и Июльской монархии, простые французы более не знали.

К 1870 году Франция была единственной страной в Европе, которая сумела победить безработицу и обеспечить полную занятость всего трудоспособного населения.






Помимо трудоустройства своих подданных император живо интересовался и другими вопросами.

Начиная с 1860-х гг. Наполеон III стал уделять большое внимание народному образованию. Назначенный им в 1863 г. министром образования Жан Виктор Дюрюи добился выдающихся успехов на ниве просвещения.

Повсеместно увеличивалось количество бесплатных школ, возникли первые во Франции средние и женские учебные заведения, учреждались стипендиальные фонды для поддержки молодых учёных, открывались библиотеки, а школьная программа пополнялась новыми предметами, в том числе и гимнастикой.

Кроме того, Дюрюи ввёл практику раздачи бесплатной горячей пищи и тёплой одежды для детей из неимущих семей. Министр любил говорить, что необходимо «предохранительной бдительностью, увеличивающей расходы на школу, но заранее уменьшающей их на больницы, вовремя исправить организмы, способные вынести труд жизни».

Даже с учётом того, что многие из благих начинаний Дюрюи так и остались нереализованными в виду отсутствия у государства необходимых средств, ему удалось добиться колоссальных успехов.

Так, если в 1848 г. во французские школы ходили примерно 3,8 млн. детей, то в 1869 г. их было уже порядка 6 млн. (т.е. около 70% всех маленьких французов).

В то же время вырос социальный статус и материальный достаток учителей, которые из презираемых всеми мелких буржуа превратились в уважаемых обществом людей.


При всех успехах внутренней политики Наполеона III ему так и не удалось в полной мере добиться национального примирения.

Несмотря на то, что вплоть до самого своего краха Вторая империя не знала общественных потрясений вроде Лионских восстаний 1831 и 1834 гг. и Июньского восстания 1832 г., отравивших правление Луи Филиппа, социальная напряжённость среди подданных императора возрастала из года в год.

Виной тому был чудовищный разрыв между богатыми и бедными, которого Франция не знала со времён Людовика XVI.

Вторую империю не зря называли раем для людей с деловой жилкой. Если уровень доходов рабочих и крестьян увеличивался достаточно медленно, то капиталы высших классов росли с невероятной быстротой.

К примеру, если заработная плата шахтёров за годы правления Наполеона III увеличилась примерно на 30%, то прибыль многочисленных предприятий и банков утраивалась едва ли не ежегодно.

При этом, конечно, стоит сделать скидку на высокий уровень социальной мобильности во Второй империи.

В принципе, для предприимчивых людей любого происхождения все дороги были открыты (император не зря всегда выступал против привилегий). Согласно данным опроса, проведённого в 1872 году, около 80% предпринимателей ранее сами были простыми рабочими.


Вообще по сравнению с предыдущими режимами во Второй империи промышленники и финансисты приобрели совершенно новый статус, что позволило некоторым историкам говорить о государстве Наполеона III как об олигархическом, однако вряд ли подобная оценка справедлива.

Император никогда не помышлял о том, чтобы делиться своей властью с крупным капиталом, хотя и старался по возможности не вмешиваться в деятельность промышленников и банкиров.

Он искренне полагал, что любой богатеющий француз (будь то миллионер или обычный крестьянин) является кирпичиком в здании процветающей Франции.

Император умел не только контролировать представителей крупного бизнеса, но и направлять их деятельность в нужное для страны русло.

Самый показательный пример подобного сотрудничества — строительство разветвлённой системы французских железных дорог. Так, если к 1852 г. усилиями 24 фирм удалось проложить лишь 3600 километров путей, то к моменту свержения Наполеона III эта цифра увеличилась в 8 раз.

То же касается и телеграфных станций: в 1852 г. на территории всей Франции их насчитывалось всего 17, а в 1870 г. уже 1500. Благодаря совместным усилиям государства и промышленников удалось не только улучшить систему коммуникации страны, но существенно увеличить уровень благосостояние городов, связанных с железными дорогами.

Снижение транспортных расходов дало сильнейший толчок для дальнейшего развития экономики.






Если промышленники и люди труда были главными опорами Наполеона III, то основными проводниками его идей служили бюрократический аппарат и армия.

Что касается бюрократии, то стоит сказать, что при предшествующих Второй империи режимах среднестатистический чиновник являлся, как правило, лоббистом одной из многочисленных политических группировок и работал не столько на благо государства, сколько на свою партию.

Связано это было с тем, что государственная служба во Франции долгое время была низкооплачиваемой и не считалась особо престижной, поэтому какой-нибудь провинциальный префект кормился исключительно за счёт взяток, вымогательств и тому подобных занятий.

Кроме того, ввиду традиционной для Франции политической чехарды чиновничество просто не чувствовало себя защищённым, поскольку каждое новое правительство, как правило, набирало новый штат государственных служащих.

В правление Наполеона III ситуация коренным образом изменилась.

Во-первых, в 1853 был принят закон (действовавший до 1924 г.), согласно которому чиновники с 30-летним стажем работы получили право на получение пенсий в размере ¾ от их ежемесячного жалования.

Если с одной стороны бюрократия обрела гарантии безбедной старости, то с другой она попала в прямую зависимость от государства, которое таким образом изолировало бюрократов от политики и превращало их в лояльных слуг режима.

Во-вторых, чиновники высшего и среднего звена стали назначаться государством, что не только способствовало централизации, но и придавало бюрократии определённый авторитет в глазах народа.

Кроме того, перед поступлением на службу каждый чиновник обязывался принести присягу императору.

Подобная система хоть и способствовала наведению порядка в стране, но привела к тому, что на посты мэров и префектов стали попадать откровенные карьеристы.

При этом сложно переоценить роль префектов в политической жизни Второй империи. Наполеон III, называвший перфектов «маленькими императорами», возлагал на их плечи задачи по борьбе с оппозицией и формированию общественного мнения.

Во многом благодаря деятельности этих высокопоставленных бюрократов всякого рода фрондирующая публика вроде либералов и леваков всех мастей переместилась с политической сцены в салоны и многочисленные кофейни.


Если оппозиция не пользовалась никаким авторитетом вплоть до конца 1860-х гг., то армия напротив стала играть важнейшую роль в политической жизни Франции.

В годы правления Наполеона III французская армия, которая до этого была рассадником либерализма и революционных идей, выработала своеобразный кастовый дух, который позволил ей считаться одним из столпов стабильности в государстве.

Вооружённые силы Франции и раньше играли важную политическую роль в стране, однако именно в эпоху Второй империи они впервые со времён Великой французской революции стали считаться оплотом реакции.

Зачастую армейские подразделения выполняли чисто полицейский функции (сама французская полиция того времени вопреки распространённому мнению была немногочисленна) и применялись императором для поддержания порядка.

В то же время сильно упало значение национальной гвардии (считавшейся орудием буржуазии), которая доказала неспособность справляться со своими обязанностями во время волнений 1848 г.

Регулярная армия напротив смогла доказать свою преданность бонапартистскому режиму, когда приняла самое непосредственное участие в государственном перевороте 1851 г. и во время массовых арестов политических соперников Наполеона III в 1858 г.

В том же 1858 г. старшие офицеры парижского гарнизона прямо объявили своим войскам, что «армию призывают играть политическую роль в критические моменты».

В ответ император осыпал армию, которая превратилась в настоящую преторианскую гвардию режима, всяческими милостями. Одно время Наполеон III хотел ввести всеобщую воинскую повинность по прусскому образцу, однако этому яростно воспротивилась либеральная буржуазия во главе с «певцом Первой империи» Адольфом Тьером, не желавшая лишаться своего права откупаться от армейской службы.

Стоит ли говорить о том, как дорого обойдётся Франции это нежелание буржуа тянуть солдатскую лямку?






Начиная с середины 1860-х гг. либеральная оппозиция начинает оказывать всё большее влияние на жизнь во Второй империи.

Экономическое процветание Франции не смогло нивелировать глубокого раскола в обществе. Средний класс, ставший на ноги именно при Наполеоне III, не желал принимать империю и довольствоваться роль статиста.

Многочисленные политические послабления со стороны власти были, как это часто бывает в подобных случаях, восприняты либералами как слабость режима.

В какой-то степени это действительно было так.

К тому времени император уже постарел и, мучимый камнями в почках, вся чаще стал предаваться меланхолии. Популярность его серьёзно упала (не помогли даже триумф Франции на Всемирной выставке в Париже в 1867 г. и открытие в 1869 г. Суэцкого канала, спроектированного выдающимся французским инженером Фердинандом Лессепсом).


Когда-то Виктор Гюго написал, что самым большим талантом Наполеона III является «его умение молчать». К концу своего правления император возвёл это умение в абсолют.

Он смолчал, когда либералы выторговали у него в 1867 г. восстановление свободы печати и собраний и возможность контроля палат за деятельностью правительства.

Смолчал он и в 1869 г., когда его противники добились больших успехов на выборах в Законодательный корпус.

Постепенно из повиновения стали выходить не только депутаты, но и рабочие. По Франции прокатилась волна забастовок.

Не видя других возможностей для спасения бонапартистского режима, Наполеон III поручил возглавить правительство Эмилю Оливье. Этот кумир нескольких поколений французских либералов сыграл роковую роль в судьбе Второй империи.

Став инициатором реформ и принятия новой конституции, согласно которой бонапартистская диктатура превращалась в конституционную монархию, Оливье стал у истоков такого феномена, как «либеральная империя».

Вполне возможно, что со временем ему бы удалось вывести страну из кризиса, но этот несостоявшийся реформатор сам похоронил плоды своих трудов, подтолкнув Наполеона III к войне с Пруссией, в результате которой Вторая империя рухнула, а Франция на два десятка лет оказалась вычеркнута из большой европейской политики.


Наследие Наполеона III противоречиво. Он оставил Францию с развитой промышленностью, половиной всей нынешней железнодорожной сети и Парижем, который благодаря трудам барона Османа превратился из пусть и красивого, но грязного и тесного города в овеянную романтическим ореолом имперскую столицу.

За двадцать с лишним лет его правления объём промышленного производства увеличился в четыре раза и в результате к концу правления императора Франция превратилась во вторую после Британской империи мировую державу.

Даже Маркс, испытывавший сильную неприязнь к Наполеону III, вынужден был отметить, что при нём «промышленность и торговля разрослись в необъятных размерах».

Бонапартистский режим подарил стране два десятилетия стабильности. Социальные реформы императора помогли самым обездоленным слоям населения надолго позабыть о том, что такое нищета.

В то же время улучшение уровня жизни французов и их политической сознательности привело к сильной поляризации общества.

Пока Наполеон III держал ситуацию под контролем, оппозиция не представляла для него никакой опасности, однако как только его стали покидать душевные и физические силы, император решил пойти на компромисс с либералами, которые и похоронили Вторую империю.

Республиканцы, подобравшие власть после крушения монархии, особыми политическими успехами похвастаться не могли, поэтому вплоть до провала авантюры генерала Буланже (1889 г.) бонапартизм пользовался определённой популярностью во французском обществе.

Несмотря на то, что Наполеон III вошёл в историю как чудаковатый неудачник, многие из его начинаний просуществовали вплоть до падения Третьей республики в 1940 г., что, наверное, является лучшим доказательством его заслуг.