Этюд
02.11.2024
Мария Иванова
Могу и на скаку остановить, и если надо в избу войти.
ДЕКАБРИСТКА С ОРЕШКОМ
Казнить нельзя помиловать
-
Участники дискуссии:
11 -
Последняя реплика:
4 дня назад
Очередная симпатичная «история выходного дня».
У подруги в гараже завелась мышь. Вернее, завелся кто-то, кто стал грызть мешки с птичьим кормом и орешками. Хорошими манерами и аккуратностью этот кто-то не отличался — дыры в мешках проделывал в разных местах, зерно рассыпал на пол да еще и срал поверх.
Вот это насранное и помогло определиться с породой вредителя. Мышь. Подруга призвала мужа и категорически потребовала мышь изловить и уничтожить. Казалось бы, чего проще — поставь капканчик и прихлопни паразита, но они же, блэт, гуманисты, им невыносима мысль, что мышь умрет с перебитым хребтом. Они поставили классическую мышеловку: клетка с дверкой на пружинке: «Дерни, дитя мое, за веревочку, дверь и откроется».
Что дальше делать с пойманной мышью гуманисты, разумеется, не подумали.
Вечером сооружение установили в гараже, утром, получите-распишитесь, в клетке сидела грустная мышь. Ну вы себе представляете эту прелесть? Глазки, ушки, лапки, пышные усы и трогательный хвостик. Муж с ужасом смотрел на жену, мою подругу, ожидая, что она сейчас заставит его убивать это крошечное, несчастное, пленное создание. Но подругино сердце дрогнуло. «Мы отнесем его в парк и выпустим на волю» — вынесла вердикт подруга.
Пока одевались, пошел дождь, а до парка минут десять ходьбы. Мышь сидела в клетке, как политзаключенный, обреченно, но гордо. Терзаемые угрызениями совести, тираны и угнетатели не смогли дольше выносить этот молчаливого протеста — они отнесли клетку с пленным в сад и оставили там с открытой дверцей. Пленник вышел не спеша, вдохнул воздух свободы и ушел в лопухи.
Видимо, вольноотпущенник растрепал на радостях всему мышиному сообществу про добрых и великодушных людей, которые кормят, ловят, отпускают и машут на прощание платочками, утирая слезки разлуки. Потому что утром в мешке оказалось еще больше выгрызенных дыр, а птичий корм пришлось сметать на лопату.
Подругу такое вероломство возмутило до глубины души. «Как он мог?! — вопрошала она мужа, — как он мог так с нами поступить? Бесчестный негодяй!»
Опять поступил приказ изловить и уничтожить. На этот раз никаких амнистий, только хоррор, только жесть, «кровь, кишки, распи…расило». Вечером в гараже поставили клетку, утром в ней сидела надутая мышь. Очевидно она тоже не ожидала такого коварства от добрых и великодушных людей.
На этот день у подруги с мужем был запланирован визит к друзьям, потому казнь пришлось отложить до вечера, а вечером было уже не до казни — не хотелось портить приятный вечер. Решено было казнить утром. Как говорится, с утра казним и весь день свободен.
Чтобы приговоренный не помер с голоду, муж подруги насыпал ему в клетку орешков и дал кусочек сыра. И отправился спать.
Утром, слегка палимые похмельем, супруги наблюдали, как приговоренный вкушает свой последний завтрак, сидя на задних лапках, мелко дрожа усами и держа в розовых детских ручках орешек. Подруга прослезилась. Ну как? Как можно лишить жизни это несчастное очаровательное существо? Смертную казнь монаршим решением заменили ссылкой в Сибирь.
Вздыхая и поддерживая друг друга, они оделись, взяли клетку с мышью и поплелись в парк. Мышь, поняв, что ее куда-то несут, заволновалась, забегала по своему узилищу, чуя неладное. Возможно, она даже орала на своем мышином «Волки позорные! Аааа! Не задушишь, не убьешь!»
Мало-помалу пилигримы добрели до парка и поставили клетку с мышью на траву, надеясь, что мышь воспользуется случаем и убежит. Ага. Не тут-то было. Мышь понимала, что не с добрыми намерениями ее сюда занесли, забилась в дальний угол и сверкала оттуда глазами, как змея. Утомившись ждать, муж подруги поднял клетку, перевернул и потряс, желая вытрясти мышь, раз по-хорошему она не уходит.
Но мышь твердо решила, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях — она вцепилась розовыми ручками в прутик клетки, повисла в воздухе над пропастью и заверещала. Возможно она пела «Орленок, орленок», возможно «Рул Британнья, Британнья рул зе вэйв» (все-таки она была английская мышь).
Подруга потом уверяла (рассказывая мне эту леденящую кровь историю), что она на секунду испугалась за жизнь мужа, такая одержимость была в глазах мыши, но в этот момент лапки разжались, декабристка шлепнулась в траву и исчезла.
Теперь подруга заходит в гараж осторожно. А что, если политическая ссыльная вернулась и желает что-нибудь написать на обломках самовластья? От такой декабристки всего можно ожидать.
Анна Чадвик
У подруги в гараже завелась мышь. Вернее, завелся кто-то, кто стал грызть мешки с птичьим кормом и орешками. Хорошими манерами и аккуратностью этот кто-то не отличался — дыры в мешках проделывал в разных местах, зерно рассыпал на пол да еще и срал поверх.
Вот это насранное и помогло определиться с породой вредителя. Мышь. Подруга призвала мужа и категорически потребовала мышь изловить и уничтожить. Казалось бы, чего проще — поставь капканчик и прихлопни паразита, но они же, блэт, гуманисты, им невыносима мысль, что мышь умрет с перебитым хребтом. Они поставили классическую мышеловку: клетка с дверкой на пружинке: «Дерни, дитя мое, за веревочку, дверь и откроется».
Что дальше делать с пойманной мышью гуманисты, разумеется, не подумали.
Вечером сооружение установили в гараже, утром, получите-распишитесь, в клетке сидела грустная мышь. Ну вы себе представляете эту прелесть? Глазки, ушки, лапки, пышные усы и трогательный хвостик. Муж с ужасом смотрел на жену, мою подругу, ожидая, что она сейчас заставит его убивать это крошечное, несчастное, пленное создание. Но подругино сердце дрогнуло. «Мы отнесем его в парк и выпустим на волю» — вынесла вердикт подруга.
Пока одевались, пошел дождь, а до парка минут десять ходьбы. Мышь сидела в клетке, как политзаключенный, обреченно, но гордо. Терзаемые угрызениями совести, тираны и угнетатели не смогли дольше выносить этот молчаливого протеста — они отнесли клетку с пленным в сад и оставили там с открытой дверцей. Пленник вышел не спеша, вдохнул воздух свободы и ушел в лопухи.
Видимо, вольноотпущенник растрепал на радостях всему мышиному сообществу про добрых и великодушных людей, которые кормят, ловят, отпускают и машут на прощание платочками, утирая слезки разлуки. Потому что утром в мешке оказалось еще больше выгрызенных дыр, а птичий корм пришлось сметать на лопату.
Подругу такое вероломство возмутило до глубины души. «Как он мог?! — вопрошала она мужа, — как он мог так с нами поступить? Бесчестный негодяй!»
Опять поступил приказ изловить и уничтожить. На этот раз никаких амнистий, только хоррор, только жесть, «кровь, кишки, распи…расило». Вечером в гараже поставили клетку, утром в ней сидела надутая мышь. Очевидно она тоже не ожидала такого коварства от добрых и великодушных людей.
На этот день у подруги с мужем был запланирован визит к друзьям, потому казнь пришлось отложить до вечера, а вечером было уже не до казни — не хотелось портить приятный вечер. Решено было казнить утром. Как говорится, с утра казним и весь день свободен.
Чтобы приговоренный не помер с голоду, муж подруги насыпал ему в клетку орешков и дал кусочек сыра. И отправился спать.
Утром, слегка палимые похмельем, супруги наблюдали, как приговоренный вкушает свой последний завтрак, сидя на задних лапках, мелко дрожа усами и держа в розовых детских ручках орешек. Подруга прослезилась. Ну как? Как можно лишить жизни это несчастное очаровательное существо? Смертную казнь монаршим решением заменили ссылкой в Сибирь.
Вздыхая и поддерживая друг друга, они оделись, взяли клетку с мышью и поплелись в парк. Мышь, поняв, что ее куда-то несут, заволновалась, забегала по своему узилищу, чуя неладное. Возможно, она даже орала на своем мышином «Волки позорные! Аааа! Не задушишь, не убьешь!»
Мало-помалу пилигримы добрели до парка и поставили клетку с мышью на траву, надеясь, что мышь воспользуется случаем и убежит. Ага. Не тут-то было. Мышь понимала, что не с добрыми намерениями ее сюда занесли, забилась в дальний угол и сверкала оттуда глазами, как змея. Утомившись ждать, муж подруги поднял клетку, перевернул и потряс, желая вытрясти мышь, раз по-хорошему она не уходит.
Но мышь твердо решила, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях — она вцепилась розовыми ручками в прутик клетки, повисла в воздухе над пропастью и заверещала. Возможно она пела «Орленок, орленок», возможно «Рул Британнья, Британнья рул зе вэйв» (все-таки она была английская мышь).
Подруга потом уверяла (рассказывая мне эту леденящую кровь историю), что она на секунду испугалась за жизнь мужа, такая одержимость была в глазах мыши, но в этот момент лапки разжались, декабристка шлепнулась в траву и исчезла.
Теперь подруга заходит в гараж осторожно. А что, если политическая ссыльная вернулась и желает что-нибудь написать на обломках самовластья? От такой декабристки всего можно ожидать.
Анна Чадвик
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Мария Иванова
Могу и на скаку остановить, и если надо в избу войти.
А ВЫ НЕ МОГЛИ БЫ ЭТО ПОВТОРИТЬ?
Про Феденьку
Юрий Иванович Кутырев
Неравнодушный человек, сохранивший память и совесть.
КАК ЗООЛОГ РАЗГОВАРИВАЛ С МЕДВЕДЕМ
И не нашел общий язык
Товарищ Кац
А КАКОЙ ЗАЛОГ?
У банка есть
Алла Березовская
Журналист
ТЮРЕМНЫЕ БУДНИ УЗНИЦЫ СВЕТЛАНЫ
Новая весточка от Светланы Николаевой
ОБЫКНОВЕННЫЙ НАЦИЗМ
КАК СОЗДАТЕЛИ RAIL BALTICA ПЫТАЛИСЬ ОБМАНУТЬ ГЕОГРАФИЮ
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КРИТИКА
Это Вы как нерусский рассуждаете? Или Вы как русский знаете лучше, как жилось нерусским?
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО СЕРГЕЯ СИДОРОВА
Из разговора врачей(англоязычных):Ну, коллега, будем лечить или она сама загнется?!