В преддверии празднования 100-летия  Белорусской советской социалистической республики споры вокруг этого исторического события становятся все жарче. В числе прочего в адрес  советской Беларуси выдвигается и обвинение в «русификаторской политике»…


Русификация России

При этом подобная критика раздается не только со стороны политически аганжированных субъектов, но имеет место и в академических кругах, и в популярных электронных справочных ресурсах. Ее краткое содержание таково – БССР была  частью новой Российской империей, просто сменившей вывеску. На самом деле  в БССР только и знали, что занимались истреблением белорусской интеллигенции и русификацией белорусского народа. И так далее.  

Разбирать все нагромождение политических мифов в одной статье нет никакой возможности. Рассмотрим для начала «русификацию». Сам этот термин появился как характеристика политики властей Российской империи не ранее 30- годов XIX века. Поскольку до этого говорить о русификации можно было весьма относительно. Как в широком, так и в узком смысле.  В широком значении — начиная со времен Петра I, верховная власть занималась скорее «европеизацией» своих поданных. В итоге к началу XIX века некоторые российские дворяне говорили по-французски гораздо лучше, чем на языке своих крепостных. И если язык и культура заимствовались из Франции, то государственные учреждения и организация армии строились по немецким образцам. 

Что до Великого княжества Литовского, в котором некоторые сегодня видят «европейскую» альтернативу «азиатской Московии», то здесь вообще процветала патриархальная кунтушная архаика и магнатская анархия.  А если и можно говорить о своеобразной «вестернизации» ВКЛ, то она заключалась преимущественно в насаждении унии с католичеством и полонизации. Так, в конце XVII века в  ВКЛ вместо «руского» языка в государственном делопроизводстве вводят польский. 

На присоединенных к Российской империи землях Речи Посполитой первоначально никакого особого обрусения  не проводилось. Первоначально местную польскую элиту и католическую церковь старались  сделать лояльной, сохранив за ними все их привилегии. В обмен на это большая часть польских помещиков присягнула на верность русскому царю.  Немногочисленные учреждения образования также оставались за польскими попечителями Виленского учебного округа.  Русификация Беларуси в узком смысле началась только после подавления восстания 1830-1831 годов. В край стали массово направлять российских чиновников, священников и учителей. Имения нелояльных польских землевладельцев передавались помещикам русского, немецкого и украинского происхождения.  

Впрочем, и в случае со сменой земельных собственников личные интересы высшей аристократии превалировали над задачами «общегосударственной" русификации. В рассказе Николая Лескова «Русский демократ в Польше» приводится история, основанная на реальных событиях. Начальник канцелярии наместника Царства Польского  Иван Самбурский  разработал хитроумный  план обрусения Польши и Литвы — через наделение конфискованной землей отставных  офицеров.  Однако наместник Польши князь Иван Паскевич, используя составленные Самбурским кадастры, добился у царя пожалования крупными поместьями только себя самого и еще некоторых приближенных – к вящему удовольствию польской и русской аристократии.   

Что касается простого народа Беларуси, то царские власти даже и не предполагали у него наличия какого-либо  национального самосознания, что бы особо тратится на его «русификацию». Считалось, что убрав польское влияние, удастся добиться и полной послушности  со стороны  мужиков-«белорусцев» и мелкой шляхты. И только после того, как новое восстание 1863 года показало, что это – не совсем так, разворачивается политика  русификации собственно белорусов. Для обрусения Северо-Западного края формулируется специальная концепция «западнорусизма».

Но и здесь у царской администрации не было единства. Как отмечал деятель белорусского национального движения Александр Цвикевич в своей работе «Западнорусизм», время от времени польская аристократия добивалась  возвращения многих утерянных позиций.  

К началу XX века, по мере развития частной промышленности, банков и  торгового капитала, формируются и новые национальные экономические элиты. Однако в Беларуси в качестве таковой выступают еврейские, русские, польские предприниматели. В силу этого классический «буржуазный белорусский национализм» отсутствует тут даже в зародышевом виде. Дело развития белорусского языка и культуры берут на себя местные разночинцы и социалисты. 

При этом все школы в белорусских губерниях, как начальные народные училища, так и гимназии, преподают на русском либо еврейском языках. Еще в них изучают французский, латинский и греческий языки. Но – не белорусский. При этом надо заметить, что белорусских школ не было здесь и до присоединения к Российской империи.  Власти Речи Посполитой тоже как то не очень озадачивались белорусским образованием и просвещением. 

Вся пресса в т.н. «Северо-Западном крае», за исключением газеты «Наша Нiва», выходила на русском языке. Все книги на белорусском языке могли быть изданы только с разрешения цензуры – впрочем, как и любая другая литература. 

Разумеется, все требования о национальной автономии Беларуси рассматриваются как крамола. Их наиболее упорные  носители автоматически отправляются в места не столь отдаленные. Вот это, видимо, и можно называть русификацией.  

Принципиально иной стала  ситуация после того,  как 1 января 1919 года была образована Белорусская советская социалистическая республика. Практически сразу, как только это позволило завершение гражданской войны и интервенции, советским правительством БССР была развернута кампания белоруссизации. Сразу же были открыты тысячи белорусских школ, Академия наук, Белорусский государственный университет, повсеместно открывались курсы белорусского языка и белорусвоведения, почти все газеты и журналы стали выходить на белорусском языке.  Начали работать белорусские театры,  была создана киностудия «Беларусьфильм» и сняты первые белорусские фильмы. Невиданный подъем, не сопоставимый ни с предшествующими временами, ни с сегодняшним положением дел, переживала белорусская художественная литература. 

92 процента школ в БССР в 1926/1927 было белорусскими. Можно привести еще немало фактов. Но оппоненты БССР упрямо твердят – «русификаторская политика», «беларусофобия», «поставили белорусский язык на грань уничтожения». Их основные тезисы, ныне широко озвучиваемые как в публикациях, так и в социальных сетях, можно  свести к следующему:

    1. «Белоруссизация 20-х годов – это всего лишь  ответ большевиков на провозглашение БНР и геополитическая игра против Польши».

    2. «Белоруссизацию вели местные национал-демократы, проникшие в органы власти БССР и ведшие там скрытую работу».

    3. «Коммунисты в 30-х годах истребили всю белорусскую национальную элиту, после чего началась тотальная русификация».

    4. «При Петре Машерове ассимиляция белорусов усилилась»

    5. «В БССР насаждалось представление о белорусском языке  как о «колхозном», его носители третировались как «быдло». 

И так далее в таком же духе. Рассмотрим «тезисы» по порядку. 


Белорусская лявониха против полонеза

Кто же был первым – БНР или БССР? Хронологически вроде бы – первыми были «бэнээровцы». Но право на национальное самоопределение народов было записано в программы большинства российских социалистических партий, включая РСДРП, задолго до декларирования БНР в феврале-марте 1918 года. Уже в сентябре 1917-го, в статье «Удержат ли большевики государственную власть?»  Владимир Ленин провозгласил право Беларуси на самоопределение. Глава советского правительства Ленин и нарком по делам национальностей Иосиф Сталин вполне сознательно поддержали созыв Всебелорусского съезда в декабре 1917 года в Минске, собранного по инициативе белорусских социалистов и белорусских большевиков. Провозглашение и БНР, и БССР было делом рук делегатов этого съезда.

  Можно, конечно, сколько угодно говорить о том, что создание советского белорусского государства и политика белоруссизации была «политическим маневром», стремлением использовать ситуацию, вынужденной мерой. Но вот Временное правительство почему то такой «вынужденный» маневр не пошло, даже находясь на грани полного фола. Не сделало ничего подобного и не менее «демократическое» правительство Польши. Если создание БССР объяснять в контексте противостояния с Польшей – дескать,  белоруссизация была нужна большевикам только для того, что бы вызвать симпатии у  населения Западной Беларуси, то почему польские власти отказались от подобных мер для привлечения белорусов? Варшава не только не пошла на федерализацию Речи Посполитой и создание белорусской  автономии, но в конечном итоге закрыла все белорусские школы  и развернула массовые гонения против белорусских активистов.

Стоит еще раз вспомнить, что на протяжении нескольких  столетий не меньшую, если не большую угрозу для национальной идентичности белорусов представляла полонизация. Разумеется, что крайне интенсивно процесс ополячивания «литвинов» велся после присоединения ВКЛ к Речи Посполитой. Но и в Российской империи польские привилегированные сословия продолжали проводить политику ассимиляции белорусского населения.  Особую роль в процессе полонизации продолжала играть католическая церковь.

При этом и полонизация, и русификация имели свою специфику. Как уже отмечалось, в силу своей языковой и культурной близости белорусы выглядели в глазах даже самых откровенных «великодержавников» наиболее лояльными. Поэтому обрусение носило тут весьма патриархальный характер. С конца XIX века само существование белорусов официально уже не оспаривалось, российские ученые, например, такие как Михаил Без-Корнилович, изучали и описывали особенности белорусского говора и быта. Белорусы были внесены в графу «национальность» во время всеобщей переписи в России в 1897 году.

Именно эта всероссийская перепись показала, что белорусы составляют большинство населения в Минской, Могилевской, Витебской и Гродненской губерниях, и компактно проживают в ряде уездов соседних губерний. Однако господствующим в правящих кругах Российской империи являлось представление о том, что белорусы не являются отдельной нацией, но входят в «триединый русский народ» — наряду с великороссами и малороссами.

Крайние польские шовинисты в принципе отвергали      существование  белорусов  – как и их коллеги-«черносотенцы».  Один из создателей польского государства Роман Дмовский писал: “Между сильной немецкой нацией и русской нацией нет места небольшой нации, мы должны стремиться к тому, чтобы стать нацией большей, чем мы являемся». Уже в ноябре 1917 года находившийся под влиянием национально-демократической партии Дмовского корпус Довбор-Мусницкого поднял в Беларуси мятеж. Легионеры требовали восстановления Польши в границах 1772 гола и обрушили на белорусских крестьян жесткие репрессии. 

В 1917 году Роман Дмовский передал в британский МИД «Памятную записку», в которой  крайне уничижительно отзывается о восточных славянах-«русинах» (русских, белорусах, украинцах), неспособных к самостоятельному государственному строительству.  Никаким белорусам, согласно планам польских националистов, ни на карте, ни в жизни место не было  предусмотрено. Юзеф Пилсудский, демагогически обещая белорусам равенство и федерацию, на деле обеспечил им также только режим оккупации в унитарной Польше. 

Поэтому большевикам не было нужды создавать БССР в противовес полякам – в  Польше не было ни своей «БССР», ни собственной белоруссизации.


Белорусский путь к коммунизму 

Что до участия деятелей белорусского движения, включая и бывших лидеров БНР, в советской белоруссизации, то оно сомнений не вызывает.  Премьер-министр БНР Вацлав Ластовский стал директором советского Белорусского государственного музея, Всеволод  Игнатовский возглавил Академию наук БССР, министр социального призрения БНР Полута Бодунова вела в Гомеле курсы белорусоведения, и так далее. Но разумеется, не они были инициаторами белоруссизации, а белорусские большевики Александр Червяков, Дмитрий Жилунович и многие другие. Но и в подпольном энтризме подозревать бывших белорусских эсеров и социал-демократов основания нет.  Подавляющее большинство белорусских социалистов честно работали на благо советской Беларуси. И сегодня те, кто приписывает им «тайную» националистическую деятельность, волей-неволей солидаризуется со следователями периода незаконных репрессий, фальсифицировавшими  дела о «нацдемовском заговоре». 

Не приходится также говорить и о том, что репрессии поставили крест на советской Беларуси. Несмотря на всю трагичность этих событий, белорусские государственные, научные, культурные учреждения продолжали работать, белорусская литература, театр, киноискусство, невзирая на все потери – развиваться. Более того, в годы Великой Отечественной войны начинается новая волна белоруссизизации, партизанские листовки и газеты выходят почти исключительно на белорусском языке, разрабатываются даже планы создания отдельной белорусской армии. В 1947 году на русском языке в БССР печатался только 1 процент изданий.    
Все последующие руководители БССР – и Пантелеймон Пономаренко, и Кирилл Мазуров, и Петр Машеров были искренними приверженцами  белорусской культуры и языка. Но естественно, что не все было и не могло быть гладко… 


Урбанизация и лингвистика  

Статья «Русификация в Беларуси», размещенная на Википедии, содержит  утверждения о том, что при Машерове процесс русификации усилился. Там же там говориться, что в 1958 году родители получили право выбирать  язык обучения и даже отказа от изучения белорусского языка вообще. Приводятся  и данные о сокращении печатных изданий на белорусском языке – с 85 процентов в 1950 до 37 в 1970 году. Правда,  при этом в количественном отношении белорусские издания увеличились – в 1958 году было издано 8,8 миллионов экземпляров на белорусском языке, в 1989 – 9,3 миллиона. Но все же… Так была ли в послевоенном БССР «русификация»?

Владимир Пашук в 50-е годы учился в Полоцке, Щучине и Гомеле. Во всех этих городах везде работали как русские, так и белорусские школы. В русских школах преподавание белорусского языка начиналась с 3-го класса. В белорусских школах все предметы начинали учить на национальном языке с 1-го класса соответственно. От белорусского языка были освобождены только дети действующих военнослужащих и вольнонаемных работников силовых ведомств. Дети военных в отставке белорусский язык учить были обязаны. По словам Владимира Евгеньевича, в 40-начале 50-х и дети офицеров должны были  учить национальный язык.

Однако с конца 50-х годов, очевидно, после реформы образования 1958 года, освобождение от белорусского языка стали давать все чаще. В результате в классе, где учился Пашук во 2-й Железнодорожной школе г. Гомеля (ныне – СШ № 28), белорусский язык остался изучать только он и еще один ученик. При этом Владимир Евгеньевич, как сын военного, мог бы с самого начала получить освобождение, однако сознательно решил изучать родной язык.  Преподавание белорусской литературы было переведено на русский язык, но желающие могли отвечать на белорусском. Если в 50-е годы в Гомеле было несколько школ с белорусским языком обучения, то в 60-е осталось только одна – СШ № 14 в заводском пригороде Костюковка.   

Очевидно, что подобная реформа была связана с установкой генсека Хрущева на форсированный переход к коммунистической фазе, при этом «волюнтарист» Никита Сергеевич полагал, что национальные различия при этом должны также ускоренно стираться, но почему то – на основе русского языка.   Эксцентричный Хрущев мог носить украинскую «вышиванку» и передать Крым УССР, а мог и  придти в раздражение от речи руководителя  компартии Беларуси Мазурова, произнесенной на белорусском языке. В отличие от него, «национал-коммунист» Сталин с конца 30-х- с 40-х годов в значительной мере опирался как на русский патриотизм, так и на национальные традиции союзных и автономных республик. По некоторым данным, Лаврентий Берия после смерти Сталина также выступал за активную «национализацию» советских республик.

При этом важно подчеркнуть – и в этот период никакой принудительной «русификации» в БССР не было. Если в 20-40-е годы белоруссизация проводилась в характерном для большевиков энергичном стиле, то в конце 50-60-х годах населению предоставили право добровольного выбора в отношении национального языка – в полном соответствии с демократическим духом «оттепели».

После смещения Хрущева с поста руководителя партии в СССР вернулись к прежней национальной политике. К концу 60-х годов в средних школах БССР было восстановлено обязательное изучение белорусского языка, о чем в соответствующих материалах по «русификации» БССР почему то не упоминается. В 70-80-х годах от изучения белорусского языка вновь освобождались лишь дети военнослужащих.  Белорусскую литературу при этом изучали все. Однако гомельчанин Александр Снитко сообщил нам любопытный эпизод, характерный для той эпохи. В 1971 году в их класс в СШ № 25 г. Гомеля перевелся мальчик по фамилии Борисевич. От белорусского языка он, как член семьи военнослужащего, был  освобожден.

Однако его матери, женщине с сильными задатками общественной активистки этого, по-видимому, показалось мало. Вместе с другими родителями, недовольными «белмовой», они потребовали замены белорусского языка другими предметами. Например, физикой и математикой, ссылаясь на то, что их дети намерены поступать в технические ВУЗы, в том числе – и за пределами Беларуси. Однако СШ № 25, старейшую, еще довоенную школу в крупном заводском районе «Гомсельмаш», возглавлял непростой человек. Директором школы был Григорий Ляшкевич, герой войны и орденоносец. Его ответ хейтерам белорусского языка прогремел на всю школу, и далеко за ее пределами. «Вы не хотите учить белорусский язык? – сказал Григорий Филиппович родительницам. «А хлеб вы какой едите? Белорусский?». Однако ставить пафосную точку тут  не приходится. Родительницы дошли до Министерства образования БССР и все же добились  для своих отпрысков права зубрить алгебру и геометрию вместо  белорусской грамматики.

Однако данный инцидент только подтверждает – руководство БССР никак не дискриминировало белорусский язык,  «русификации» требовали  «снизу» — отдельные «несознательные граждане». Тоже касается и печатного дела. Тем более, что торговлю и потребительский рынок в БССР никто не отменял. И покупатели сами рублем голосовали за язык изданий на прилавках. Автор сам помнит полки книжных магазинов в конце 70 – начале 80-х годов. Они были завалены литературой на белорусском языке, от «Решений XXVI cъезда КПСС» до произведений Коласа и Купалы. К сожалению,  особым спросом у читателей они не пользовалось – в отличие от «Проклятых королей» Мориса Дрюона и прочего беллетристического дефицита.

Единственное, что можно поставить здесь в вину руководству соответствующих ведомств – оно не догадалась переводить модные книжки на белорусский язык. А вот в соседней УССР при Петре Шелесте и позже детективы и фантастику массово издавали на украинском.  Однако  брежневская застойная бюрократия и так весьма ревниво относилась к самостоятельному и энергичному лидеру БССР Петру Машерову, сделавшему чрезвычайно много для развития республики и белорусского народа.    

Сторонники «теории русификации» не учитывают еще одного важного фактора  – динамики соотношения городского и сельского населения Беларуси. Если с 1950 по 1970 год доля белорусских изданий сократилось более чем в два раза, то за эти 20 лет и количество сельского населения уменьшилось более чем в два раза. Города же в Беларуси были традиционно русскоговорящими. 

Никаких специальных решений ЦК КПСС о «насаждении русского языка», ликвидации национальных языков и прочего в статьях о «советской русификации» почему то не приводится. Очевидно, за их полным отсутствием.  В то время когда такие документы по XIX веку публикуются. Хотя, как мы уже говорили, иногда отношения между центром в Москве и руководством союзных республик могли складываться не безоблачно. И периодически кампании по «национализации» и «коренизации кадров» сменялись борьбой с «отдельными проявлениями  национализма». Однако в БССР-СССР отсутствовали главные основы как местного, так и «великодержавного буржуазного национализма» — буржуазия как таковая и ее частная собственность. Все это  по-настоящему проявилось лишь в перестройку с ее «рыночными реформами». Именно после этого стали звучать требования как радикальной «русификации», так и воинственной «русофобии»…   
 
 Таким образом, определенное сокращение  белорусского языка  в 60-70-е годы было вызвано как субъективными, так и объективными причинами. К первым, действовавшим очень недолго, можно отнести «волюнтаризм» группы Хрущева с ее установкой на форсированный переход к обществу без классов и наций. Ко вторым, более серьезным -  рост городского населения в ходе  2-й волны индустриализации, и связанное с этим утверждение в обществе новых, урбанизированных стандартов жизни.            

И ранее именно классический городской мещанин был недоволен белорусссизацией, дававшей шансы для многочисленных выходцев из сельской местности.  При желании, развернувшиеся тогда же уличные подростковые войны «городских» против «деревенских» тоже можно списать на КГБ и «заговор против белорусов»? Впрочем,  иногда это уже делается. Один из участников нынешнего националистического движения рассказывал автору, как в 70-е годы он ходил «под общаги гонять крестов» (жаргонное сокращение от слова «крестьяне» -Ю.Г.). Милиция задерживала хулиганов, изымала у них ножи и кастеты. «И ты понимаешь, нам за это ничего не было – нас отпускали! Только теперь я понял – так милиционеры поощряли нас, что б мы и дальше шли бить  белорусскоязычную молодежь» — без всякой иронии говорил мне этот пожилой уже и убеленный сединами человек. На самом деле, практика правоохранительных органов в 70-80-е годы в отношении несовершеннолетних была, как правило, весьма щадящей. Советские милиционеры обычно предпочитали провести «разъяснительную работу» с малолетками, а не сажать их в колонию и ломать подросткам жизнь.

Еще один момент, который сказался тогда на популярности белорусского языка – дальнейший рост промышленности и хозяйственной  кооперации внутри Советского Союза, перемещение студентов и специалистов из разных республик. Но это был объективный процесс, ни с какой идеологической  «русификацией» не связанный. Эти явления урбанизации и интеграции больших масс сельского населения, с утратой им прежней культурной идентичности,  пришлись как раз на период руководства Петра Машерова. При этом и лично Петр Миронович, и вся культурная политика в БССР, многочисленные фольклорные фестивали, театр и кино работали как раз на то, что противостоять мифам о белорусском языке как о «колхозном».

Можно вспомнить хотя бы выход на экраны  таких белорусскоязычных фильмов, как «Иди и смотри». Именно тогда разворачивается творчество таких корифеев белорусской литературы, как Василь Быков, Владимир Короткевич, Алесь Адамович и многих других. Да, там тоже все было непросто – и цензура, и идеологические ограничения. Но нынешняя либеральная среда, кичащаяся нарочито политизированной белорускостью, так и не смогла создать ничего хотя бы отдаленно подобного.  

Но посмотрим на реальность того времени и критически. Уже давно шла общая деградация советской системы, за партийными лозунгами выхолащивалась ее первоначальная суть. Включая не только социальный прогресс, но и национальное строительство союзных республик. Легиону бюрократов было абсолютно все равно — что белорусский язык, что коммунистическая риторика давно превратились для них в ритуальную трескотню. Но перерождалась не только верхушка – рядовой обыватель все больше стремился только к сытому благополучию. И именно из соображений утилитаризма «заботливые» родители все чаще требовали закрытия белорусских школ.

Однако главное, что кажется, не устраивает некоторых в советской белоруссизации – она не была тогда инструментом розни, не сеяла вражду и ненависть. А призвана была на деле укреплять дружбу между народами и их гармоничное развитие в мире и единстве.