---

Окончание. Начало здесь

---

 
 



И.П. Но дело в том, что, как оказалось, эти корабельные орудийные башни для германского флота тоже были не нужны, потому что это был заказ специально для Советского Союза. В итоге все эти недоделанные башни хранились на складе, и когда туда пришла Красная Армия, она всё это получила. С одной стороны получается, что действительно эти башни нам поставлены не были, хотя немцы нам уже передали их чертежи, и соответственно мы могли на их основе что-нибудь разрабатывать, внедрять те или иные технические решения. Но сами башни мы не получили в срок, и естественно, что в баланс немецких поставок они не включаются. Но с другой стороны, немцы потратили конкретные ресурсы — и трудовые, и металлы — на изготовление этой продукции. В принципе, их можно было бы при другом раскладе пустить на что-то более полезное, т.е. может быть ещё танков выпустить побольше.
 
Д.П. Т.е. при любых раскладах они были заняты изготовлением пушек, которые им потом не пригодились.
 
И.П. Да, т.е. тем самым мы загрузили немецкую промышленность, и она не сделала то, что было, может быть, более необходимо. По поводу пресса, про что я говорил: нарком авиапромышленности Шахурин вспоминает, что у них на одном из предприятий стоял немецкий пресс, и там вышел из строя один из поршней, он прохудился. В итоге местные умельцы сделали какое-то временное решение, как-то его заклепали, и дальше направили заказ на фирму-изготовитель, чтобы им поставили новую деталь. Поставка эта не осуществилась, потому что началась Великая Отечественная война. Но когда наши войска пришли в Германию, обнаружилось, что это поршень был изготовлен, лежал на складе, ждал...
 
Д.П. Своего часа.
 
И.П. Да, ждал прихода заказчиков, а для германской промышленности он оказался совершенно не востребован.
 
А если взять то, что с нашей стороны поставлялось, то фактически у нас шло либо сырьё, либо продукция первичной переработки, и при этом мы вовсе себя не обделяли: если в 1940 году с нашей стороны было поставлено 600 с лишним тысяч тонн нефти, но при этом общая нефтедобыча у нас была 31 миллион тонн, т.е. примерно 2% от добычи. Если брать по зерну, опять же получалось, что мы поставили около миллиона тонн зерна, а выращено было в 1940 году 95 миллионов тонн, т.е. около 1%. Это сырьё, которое очень легко производится и которое мы без особого обременения можем туда поставить.
 
Д.П. Т.е. такого не было, что кто-то помирал от голода, недоедал, а мы всё это гнали за кордон?
 
И.П. Нет, такого не было. Конечно, нельзя сказать, что у нас тут жили совершенно роскошно, но накануне войны у нас не голодали, поэтому поставка зерна, тем более кормового, была для нас достаточно безболезненна.
 
Что с другой стороны было поставлено из вооружения? Понятно, что «Лютцов» сам по себе интересный артефакт — это боевой корабль, который, если бы достроили, был бы новейшим тяжёлым крейсером. Но помимо этого у нас шли россыпью всякие такие вещи, как гребные валы для морского флота, компрессор высокого давления, рулевые машины, моторы для катеров, судовая электроаппаратура, освинцованный кабель, вентиляторы, судовое медицинское оборудование, насосы, успокоители качки, оборудование для камбузов, хлебопекарен, корабельные прачечные, аккумуляторные батареи для подводных лодок, орудийные корабельные башни, — про что я говорил, там всё-таки часть из них поставили, а часть не успели. 88-миллиметровая пушка для подводных лодок, чертежи 406-ти и 280-миллиметровых 3-орудийных корабельных башен, стереодальномеры, оптические квадранты, фотокинотеодолитная станция, перископы, пять образцов мин, бомбомёты для противолодочных бомб с боекомплектом, паравантралы, противотральные ножи для мин, гидроакустическая аппаратура, магнитные компасы, теодолиты и многое другое.
 
Д.П. Я думаю, толковые нацисты могли бы писать разоблачительные книжки, что сталинский меч ковался в Германии, если уж так посмотреть.
 
И.П. По большому счёту, многое из этого нам пригодилось, хотя здесь всё-таки будем откровенны: у нас флот воевал хотя и героически, но не слишком успешно в Великую Отечественную войну.
 
Д.П. Такая наша народная традиция: как только война, надо перво-наперво утопить флот, а потом сжечь архивы.
 
И.П. Понятно, что если русский флот начался со знаменитого корабля «Орёл», при Алексее Михайловиче, который потом в итоге сгорел на стапелях, то традиция, к сожалению...
 
Д.П. Надо её забарывать.
 
И.П. Надеюсь, что дальше она изменится.
 
Д.П. Сегодня как раз новость читал, что у нас новые ледоколы будут оснащать ракетным вооружением. Ледоколы с ракетами — это хорошо.
 
И.П. Кстати, по поводу ледоколов: одно из преступлений против прогрессивного человечества было то, что мы по сотрудничеству с Германией осуществили проводку через Северный морской путь германского судна, которое потом, после того как мы его провели, было введено в строй германских кригсмарине как вспомогательный крейсер.
 
Д.П. Однозначно преступление против человечества, да, тут.
 
И.П. Но все эти работы немцами тоже оплачивались, т.е. они с нашей стороны кроме сырья получали ещё такие услуги, как транзит по нашей территории. Это был как ближний транзит в ту же Румынию, так и более отдалённый — в Иран, Афганистан, ну и на Дальний Восток. Но это всё было с их стороны сосчитано, мы выставляли счета, оно оплачивалось тем или иным способом.
 
Если брать поставки с германской стороны, то помимо флота всякие ништяки получили и наши сухопутные войска, и авиация. Что получила наша сухопутная армия: две тяжёлые 211-мм полевые гаубицы, батарею 105-мм зенитных пушек с боекомплектом, средний танк T-III, 3 полугусеничных тягача, приборы для управления огнём, дальномеры, прожекторы. Также были поставлены ещё 20 прессов для отжима гильз, оборудование для лабораторий, образцы радиосвязи для сухопутных войск, костюмы химической защиты, в том числе огнестойкие, противогазы, фильтропоглотительные установки, дегазирующее вещество, автомашина для дегазации, кислородно-регенеративная установка для газоубежищ, портативные приборы для определения отравляющих веществ, огнеупорные и антикоррозийные краски, ну и ещё целый ряд вещей.
 
Здесь мы видим довольно много вещей целенаправленно связанные с химической войной, но также и просто образцы вооружения — гаубицы, танк T-III, который был одним из основных на момент вторжения. У немцев были лёгкие танки T-I и T-II и средние танки T-III и T-IV. Ну и большой парк трофейного чехословацкого вооружения.
 
Причём что интересно: в своё время были очень популярны теории Суворова-Резуна по поводу наших «автострадных танков», которые могут с сумасшедшей скоростью гоняться. Вот этот закупленный танк T-III мы испытывали на полигоне, в том числе сравнительно с Т-34 и с БТ — этим автострадным танком, и там оказалось, что этот немецкий танк бегает практически так же быстро, но при этом гораздо более надёжен. Как говорится, мастерство не пропьёшь — германские рабочие имели гораздо большую квалификацию, поэтому советская техника, хотя зачастую была более совершенна, тот же Т-34, но довольно часто и быстро ломалась, особенно в первые месяцы, пока мы всё это не наладили.
 
Д.П. То есть, это что же получается: они, подлецы, тоже делали автострадные танки, чтобы мчаться по нашим автострадам? Ну если с логикой Резуна подходить туда.
 
И.П. БТ наиболее отличились в степях Монголии, где нету автострад, а просто есть ровное место, а так ничего особо выдающегося здесь не было, фактически это оказалось тупиковым путём. А так передовые страны с нами шли примерно вровень, по крайней мере, Германия.
 
Также была обширная закупка самолётов, причём в данном случае не как техника, которой мы будем воевать, а именно как образцы. Были закуплены: «Хейнкель-100» (Не-100) — 5 штук, «Юнкерс-88» (Ju-88) — 2 штуки, «Дорнье-215» (Do-215) — 2 штуки, «Брюккер В. И. -131» (Ви-131) и «Брюккер В. И. -133» (Ви-133) — 6 штук, «Фокке-Вульф»(FW-58) — 3 штуки, «Юнкерс-207» (Ju-207) — 2 штуки, «Мессершмитт-109» (Вf 109Е) — 5 штук. Причём тут надо понимать, что «Мессершмитт-109» — это основной германский истребитель на момент начала войны с нами. «Мессершмитт-110» (Ме-110) — 5 штук. Все эти самолёты поставлялись вместе с запасными частями и запасными моторами, фактически их можно было гонять на наших полигонах очень много и весело.
 
Д.П. Чем, наверное, и занимались?
 
И.П. Да, занимались вовсю. Если брать ситуацию с авиацией, то по состоянию на вторую половину 30-х годов первоначально мы вырвались вперёд, у нас были очень удачные для того времени самолёты И-15, И-16, они хорошо себя показали в Испании, но уже к концу испанской войны туда немцы поставили свой «Мессершмитт-109» модификации В, и сразу оказалось, что он наши самолёты превосходит, и существенно.
 
Правда, польза участия в войне — один такой самолёт был сбит, и его отвезли в Советский Союз, чтобы можно было его исследовать. Это «Мессершмитт-109» модификации В, а по этому соглашению с Германией мы уже закупили 5 штук модификации Е, которые как раз в тот момент состояли на вооружении и на 22 июня составили основную часть истребительного парка германских люфтваффе. Правда, надо сказать, что это был не последний образец, т.е. уже на 22 июня у них в строю была и модификация F, т.е. более современная, но я подозреваю, что на момент продажи она ещё не была введена в строй, т.е. мы купили фактически последний образец и смогли поисследовать.
 
Причём мы не просто изучали, какие есть самолёты у немцев, мы реализованные на них технические решения внедряли в свою авиационную промышленность. Например, на заводе 213 в Москве было освоено производство автомата ввода и вывода самолёта из пикирования, который был у немцев применён на «Юнкерс-88».
 
У нас есть такой стереотип, что у немцев основные бомбардировщики — «Юнкерс-87», это «лаптёжник», пикирующий бомбардировщик, и «Юнкерс-88», который бомбил с горизонтального полёта. Но на самом деле «Юнкерс-88» тоже умел пикировать, и там был автомат для автоматического вывода из пике, который понятно, для чего нужен, потому что лётчик может растеряться, не справиться — автоматика здесь будет полезна. Эту вещь мы скопировали и смогли внедрить. Внедрили мы её на самолётах СБ, Ар-2 и Пе-2. Пе-2 — это наш пикирующий бомбардировщик, который был выпущен во время войны.
 
Дальше вместо жёстких сварных бензобаков стали использовать фибровые протектированные баки по немецкому образцу, по типу немецкого, установленного на двигателе DB 601A, был создан двухступенчатый центробежный нагнетатель, который позволял добиться большей высотности двигателя — он просто нагнетает воздух, чтобы мотор работал на высоте. Также был введён целый ряд мелких усовершенствований, например, быстросъёмный кок винта по типу применяемых на Bf-109 и Не-100, замки капотов и лючков новой конструкции, открывающиеся без применения инструмента.
 
Тут надо понимать, что такие мелкие решения для страны с лучшей производственной культурой, как Германия, типичны, а для нас вещь, которую неплохо бы скопировать. Также механический указатель положения шасси на крыле, ну и ещё целый ряд вещей.
 
Д.П. Тут нам могут заметить, что русские сами ничего придумать не смогли, особенно под руководством Сталина, а всё украли у великих и талантливых немцев. Хотелось бы сразу привести примеры из жизни римской цивилизации, каковая, как известно, является основой вообще всей европейской цивилизации. Как только римляне у кого-то что-то видели: у Карфагена — корабли, у греков — гребцов, ещё чего-то там, так римляне сразу тащили к себе всё, что к полу не приколочено, строили корабль на берегу, сажали гребцов в ящики на пристани, тренировали их там под барабан и плётку одновременно грести, а после этого уничтожали весь карфагенский флот, с которого это было скопировано. И что-то никто не жужжит, что там какой-то плагиат, не смогли изобрести сами. Не надо ничего придумывать, всё давно уже придумано, надо только грамотно пользоваться.
 
И.П. Здесь реально как получалось: у нас тоже были свои изобретатели, но при этом не пользоваться тем, что разработано всем человечеством — это глупо. Поэтому тут, раз такая возможность появилась, то, естественно, нужно было изучать, нужно было копировать.
 
Д.П. Стонут по этому поводу только люди, которые сами ничего не делали, не делают и делать не будут.
 
И.П. Если говорить вообще о наших экономических взаимоотношениях с Германией, то изначально это всё определялось договором от 19 августа 1939 года, но потом, поскольку мы почти два года так торговали, у нас дополнительно ещё заключались соглашения — на 1940 год было соглашение от 11 февраля 1940 года, на 1941 год — от 10 января 1941 года. Последнее по понятным причинам полностью исполнено не было.
 
Дальше такой интересный сюжет нашего обличительного фольклора: что Сталин хотел задобрить Гитлера, поэтому весной 1941 года немецкие поставки прекратились, а с нашей стороны наоборот продолжали усиленными темпами гнать зерно, всё прочее — это, кстати, у Резуна есть в одном из произведений, что дескать в ночь 22 июня 1941 года по мосту через Буг прогрохотал последний эшелон с зерном, и после этого открыли огонь немецкие орудия.
 
Но реальность выглядит совсем по-другому. Тут я задам такую загадку: у нас есть период торговли с конца 1939 года по июнь 1941 года, как вы думаете, в каком из месяцев были максимальные поставки из Германии в Советский Союз?
 
Д.П. Будем надеяться, прямо перед войной.
 
И.П. Совершенно верно: в июне 1941 года был месяц максимальных германских поставок, и хотя месяц был не полный, только 3 недели всего, тем не менее за эти 3 недели было поставлено германских товаров и продукции на 53,5 миллиона марок, т.е. это больше, чем за весь 1935 год.
 
Д.П. Я так думаю, это они пытались усыпить бдительность.
 
И.П. Здесь получается, что если самый «урожайный» месяц — это июнь 1941 года, второй по величине — апрель, следующий май, т.е. именно в эти три предвоенных месяца поставки германской техники были максимальные, они превышали наши поставки, с нашей стороны...
 
Д.П. За годы, да?
 
И.П. Не только за годы, они превышали наши поставки за эти три месяца, именно с их стороны это шло вовсю к нам. Получается картина прямо противоположная тому, во что верят наши интеллигенты. Здесь можно только повторить ещё раз, что наша гуманитарная интеллигенция зачастую довольно глупа, но при этом считает себя умнее других. Они считают, видимо, что Гитлер был дураком, потому что он специально так куражился...
 
Д.П. Бывший ефрейтор. Их два было: бывший ефрейтор и недоучившийся семинарист, что однозначно называющего данных персонажей таким образом поднимает на недосягаемую просто интеллектуальную высоту — уж он-то пронзил интеллектом всё на свете!
 
И.П. Естественно. Как говорится, Карл Маркс был экономист, а тётя Нора — старший экономист. Получается, что Гитлер дурак, потому что он дескать специально прекратил поставки, видимо, чтобы дать понять советскому руководству, что он сейчас нападёт, а Сталин тоже дурак, потому что он пытается на это дело не обращать внимания, наоборот забрасывает Гитлера своими товарами, чтобы что-то такое предотвратить.
 
А реально они оба дураками не были, естественно, поэтому ещё в феврале 1941 года Гитлер распорядился, что обязательства Германии по хозяйственному договору с СССР, безусловно, должны быть выполнены. Причём, в том числе он разрешил даже выполнять из за счёт поставок немецким войскам, т.е. урезать поставки для армии, лишь бы удовлетворить то, что идёт в Советский Союз.
 
По этому поводу немецкий историк Швендеман пишет следующее: весной 1941 года, когда уже вовсю шла подготовка к нападению на нашу страну, «Советский Союз стал абсолютно привилегированным торговым партнёром Германии, заказам которого было отведено по степени важности в программе военного производства преимущественное место по сравнению с другими заказами как для собственных нужд, так и для поставок иностранным государствам. Германская промышленность прекратила всё остальное производство, за исключением обеспечения вермахта и поставок в Советский Союз».
 
Д.П. Опять, за что ни возьмись, кругом брехня! Неужели это так трудно проверить — это же всё не секретное абсолютно? Неужели это так трудно проверить, зачем врут, зачем повторяют ложь?
 
И.П. Действительно, им лень проверить. За что я не люблю нашу интеллигенцию — у них сочетание апломба и невежества, т.е. человек совершенно не желает изучать факты, но при этом он имеет своё мнение, которое не стесняется демонстрировать публично.
 
Д.П. Недавно профессор Попов относительно мнения, привёл наглядный пример — сказал: «А я считаю, что от Земли до Луны 5 км, может, 7 — такое моё мнение». Прекрасно, на мой взгляд, и это всё в той же струе лежит. Очень странно. То есть, если эти изо всех сил поставляют — ну, наверное, дабы усыпить бдительность, выполнить свои обязательства, получить от нас чего-то. Бывают, как мне кажется, хорошие поступки, бывают поступки плохие, а бывают поступки вынужденные, в рамках которых, например, вынуждены торговать именно с нацистской Германией, а не с кем-то другим. Что-то я, исходя из сказанного, не заметил, чтобы США, Великобритания, Франция бросились бы нам на помощь — срочно подсобить советской промышленности, чтобы она успела подготовиться к этой битве. Вместо этого они сами активно торговали с нацистами, там на цифры смешно было бы посмотреть. Нам они не помогали, оставив нас, бросив фактически на произвол, выкармливая вот этого зверя против нас совершенно откровенно, а вы, значит, тут соблюдайте какую-то мораль. Мне всегда интересно — если взять рассуждающего о морали и его детей, и как только создать угрозу жизни его детям, он сразу почему-то прекращает рассуждать про мораль и способен на самые аморальные поступки только ради того, чтобы спасти своих детей. И это он считает абсолютно нормальным. А руководство государства, главная задача которого спасать жизни своих граждан, значит, должно блюсти какую-то мораль. Я за этими персонажами много лет наблюдаю, у меня-то там вообще всё приземлённое — вот как только гражданина в суд отвели, он мгновенно изменяется: только что он был высоких мнений и устремлений, а теперь у него вскрылось миллион болезней, ему нужны лекарства, он не может содержаться в условиях лишения свободы: выпустите меня — вот адвокаты, вот медицинские справки, вот одно, вот другое, а это не я, а тут не я, крючкотворство, ложь, дайте, я денег заплачу, всем взятки раздам... Куда только что девается, как только что-то происходит применительно к подобным персонажам? Для них всё можно, абсолютно всё нормально, абсолютно всё морально, а проклятое руководство проклятой страны должно соответствовать каким-то их идиотским шаблонам и действовать только так, как нравилось бы им. Слава богу, что не такие дебилы стояли у руля, а вменяемые прагматичные люди, которые из любой ситуации пытались извлечь пользу, пытались наладить что-то в родной стране — л максимальное производство, посмотреть чужую технику и прочее, сделав соответствующие выводы, таким образом сохранив достаточно больше количество жизней. Такое моё мнение по данному вопросу.
 
И.П. Тут надо ещё вот что отметить по поводу того, что шаги Германии были вынужденными во многом по поставкам в нашу страну: советское руководство и подчинённые этому руководству наркомы промышленности действовали довольно жёстко в этой ситуации. Действительно, у немцев возникали периодически попытки поставки притормозить, причём даже, может быть, не от того, чтобы специально нам навредить, а потому что действительно они были для них довольно обременительны. И всякий раз мы реагировали адекватно, причём не путём кротких увещеваний, как, например, мы сейчас пытаемся получить долг с Украины, и почему-то это выглядит всё совершенно беспомощно.
 
Первая ситуация была в марте 1940 года — когда первоначально германские поставки стали тормозиться, мы пожаловались Герингу, тот сказал, что сейчас всё уладим, но ничего конкретного не было. В итоге с 1 апреля 1940 года мы прекратили свои поставки.
 
Д.П. «Не будут брать — отключим газ».
 
И.П. И после этого сразу же быстро на наш аэродром перегнали 23 немецких самолёта из числа той закупки, про которую я рассказывал, и в конце месяца в Ленинград перегнали крейсер «Лютцов», т.е. сразу всё возымело действие. Второй раз такая конфликтная ситуация была в конце 1940 года, но там просто мы срезали объём поставки в ноябре и декабре 1940 года, и опять же немцы отреагировали адекватно — они вынуждены были начать соблюдать свои обязательства.
 
Если подбивать итоги по нашим взаимоотношениям, то давайте посмотрим, какой тут получается баланс. Во-первых, есть непосредственно товарные поставки, т.е. были поставки с нашей стороны в Германию, были поставки от них к нам. Сейчас все документы известны, их сумма тоже вполне определена. Но также надо учесть и другие статьи такого взаимного обмена, взаимного зачёта, потому что мы предоставили им транзитные услуги через свою территорию и по Севморпути, и через сушу — это всё стоило денег, это всё посчитано. С другой стороны, поскольку там немцы со своими товарами не успевали зачастую за нашими поставками, потому что мы-то им отдавали сырьё, которое добыть довольно просто, а от них требовали всяких сложных технологических вещей — станков, видов вооружения, поэтому для восполнения вот этого разрыва немцы передали нам золота на 4 миллиона марок.
 
Д.П. Неплохо.
 
И.П. Кроме того, там ещё был такой экзотический момент, что когда мы по пакту Молотова-Риббентропа поделили сферы влияния, там первоначально получалось, что Литва попадает в немецкую сферу влияния, но дальше мы обменяли Литву на ту часть Польши, которая отходила к нам, т.е. мы себе взяли только этнические районы Западной Украины и Западной Белоруссии, а этнические польские территории нам были не нужны. Но при этом по этому соглашению получалось, что немцы оставляют за собой кусок литовской территории вдоль границы с Восточной Пруссией. Ну а дальше, когда через полгода с небольшим мы всё-таки Прибалтку советизировали, и получается, что Литва отходит к Советскому Союзу уже как советская республика, то мы предложили немцам просто купить эту территорию. В итоге за 31 миллион марок мы эту полосу фактически купили, т.е. немцы отказались от своих претензий. И когда сейчас в Литве начинаются всякие разговоры о советской оккупации, неплохо бы всё это вспомнить и рассмотреть.
 
Д.П. Деньги вернуть.
 
И.П. Да, или деньги вернуть, или территории, потому что можно вспомнить, что нынешняя Клайпеда — это бывший немецкий Мемель, который был захвачен литовцами в 1923 году силовым образом, так что тут вопросы к ним возникают.
 
И ещё один пункт наших взаимоотношений с Германией — это то, что я говорил про кредит 1935 года, который мы настолько затянули, что не начали отдавать, и по нему поставки были в более ранний период, т.е. до 1939 года, но тем не менее от немцев мы получили тогда всяких товаров на 151 миллион марок, и естественно, всё это тоже должно быть зачтено.
 
Поэтому, если подвести итог, то получается соотношение примерно такое: с нашей стороны было поставлено товаров и услуг на 750 миллионов марок, а с немецкой стороны почти 690, т.е. баланс не в нашу пользу, но дефицит небольшой, фактически в районе 10%, т.е. почти один к одному. К тому же надо учесть, что во многом этот дефицит был вызван тем, что немцы изготовляли по нашему заказу такие штуки, которые сразу не сделаешь, но тем не менее, которые уже начали делать — те же орудийные башни крупповские и этот пресс, всё прочее, что я рассказывал. Т.е. фактически ресурсы и труд были затрачены, а для Германии это было бесполезно. Таким образом, мы загрузили их промышленность и тем самым снизили боеспособность германских вооружённых сил. Но в итоге что получилось: конечно, здесь сотрудничество было взаимовыгодным, но всё-таки, наверное, это было более полезно для нашей страны, потому что наше сырьё было потрачено довольно быстро, а все эти оборудование и технические решения остались при нас.
 
Тут ещё можно вспомнить, что из этих наших поставок зерно, хлопок, лес, нефть — это всё полезные, а вот например меха, которые были поставлены на 10 миллионов марок — немецкой элите, может быть, приятно было ходить в соответствующей вип-одежде, но на боеспособность вермахта это никак не повлияло, потому что понятно, что никто рядовой состав в норковые шубы одевать не будет.
 
Д.П. И в соболях в окопах тоже не сидят.
 
И.П. В итоге получилось, что сотрудничество было выгодно обеим сторонам, но нашей стране оно было выгодно в большей степени. Понятно, что немецкое руководство думало противоположным образом, оно рассчитывало на то, что, во-первых, русские в силу своей дикости и неразвитости не смогут воспользоваться плодами германского гения, и второе — что наша страна просто не выдержит их удара и рухнет за пару месяцев, и дальше всё, что они нам поставили, вернётся обратно и будет ими использовано. Но в итоге они очень сильно и болезненно просчитались.
 
Д.П. Так им и надо.
 
И.П. Только соглашусь.
 
Д.П. Про что в следующий раз?
 
И.П. В следующий раз про нашу разведку и про то, каких успехов она достигла на самом деле, а не по рассказам наших разоблачителей.
 
Д.П. Ясно. Спасибо, очень интересно, Игорь Васильевич. А на сегодня всё. До новых встреч.